Квартира напротив
Квартира досталась Аглае Петровой по случайному объявлению: «Сталинка, центр Москвы, недорого, срочно». Цена выглядела подозрительно низкой, паркет облез, подоконники в пластике, но потолки были высокими, а окна огромными.
После развода Аглая искала не столько жильё, сколько убежище место, где никто не будет спрашивать: «Ты уверена, что не пожалеешь?»
Ключи пришли в пятницу вечером. Уже пахло мокрыми листьями, октябрь тот месяц, когда всё рассыпается, а потом собирается заново.
Первая ночь пролетела без сна. Аглая сидела на подоконнике в пледе и наблюдала окна напротив. Квартира через двор выглядела, как на ладони: пятый этаж, балкон с пунцовой петунией, мягкий тёплый свет в гостиной. Там жила семья.
Внутри она увидела высокого мужчину в сером свитере, женщину с косой, тонкую, как модель из рекламного плаката про кефир, и двоих детей девочку Алёшу и мальчика Сева. Они вместе накрывали на стол. Алёша прыгала, Сева держал её за руку, мать улыбалась, отец открывал бутылку дешёвого вина. Их смех проникал даже сквозь стекло.
Аглая откинулась на подушку. Сколько лет она не слышала смеха в квартире?
Утром она снова сидела на том же подоконнике, попивая кофе, и смотрела, как семья завтракала. Отец читал газету «Известия», мать гладила Алёше волосы, мальчик гонял пластиковую машинку.
Днём Аглая распаковывала коробки, а вечером прошлась в магазин через двор. Под подъездом столкнулась с женщиной из квартиры напротив. Та несла пакеты с яблоками и бутылкой вишнёвой колы.
Ой! Простите! рассмеялась она. У меня всё изпод рук падает, как обычно!
Аглая поймала подкатившееся яблоко и улыбнулась.
Ничего, бывает. Нужно помочь? спросила она.
Было бы здорово! Я Олеся Кузнецова. Вы недавно заехали, да?
Да, пару дней назад. Аглая.
Тогда вы обязаны попробовать мой штрудель! Это семейная традиция угощать новых соседей. Могу зайти?
Через час Олеся появилась с горячей формой, ароматом корицы и стаканчиком мороженого для «десертного баланса». Было лёгкой, как кошка, в джинсах, с высоким хвостом улыбки.
Они сели за чай, разговорились. Олеся рассказала:
Мы переехали пять лет назад, нашли инвестора, сделали ремонт. Муж, Дмитрий, работает в IT, дети в средней школе. Я пока дома, но планирую открыть детский центр.
В детском? удивилась Аглая.
Да, место, где можно с ребёнками, с колясками, попить чай, поговорить, не спеша.
Аглая улыбалась, но внутри зашевелилось чтото странное, почти завистливое.
У вас всё так хорошо. Понастоящему, заметила Олеся.
Мы стараемся, кивнула она.
После ухода Олеся Аглая снова подошла к окну. На кухне напротив Олеся стояла у плиты, к ней подошёл Дмитрий, обнял её сзади, она рассмеялась. Дети скакали, падали, визжали.
Аглая вздохнула.
Вот так должно быть: тепло, безопасно, полюбовному.
Она выключила свет, но до сна видела манящие окна напротив, как киноэкран, где шёл фильм, на который она опоздала.
* * *
Аглая, ты дома? Я с медовиком!
Олеся постучала, держа в одной руке пирог, а в другой вязаную сумку. Щёки румяные, глаза блестят, но на шее свежий синяк, будто от ремня.
У тебя синяк. Всё в порядке? спросила Аглая.
Олеся быстро поправила ворот свитера.
А, это? Да я неуклюжая. Дверцу шкафа не закрыла, наклонилась глупость.
Аглая не поверила, но молчала. Олеся стала приходить часто: сначала раз в неделю, потом почти каждый день, с пирогами, салатами, рассказами.
Мы с мужем каждую субботу устраиваем «день честности». Открыто говорим, что друг в друге раздражает, ругаемся полчаса, а потом смеёмся. Серьёзно, работает!
А дети? спросила Аглая.
У нас правило: не ссориться при детях. Они должны знать, что мы команда.
Аглая слушала, но всё чаще чувствовала, что чтото не так. Слишком идеально, как в учебнике.
Однажды вечером они шли домой из магазина.
Ты знаешь, я раньше была совсем другой, призналась Олеся. Работала в рекламе, жила на кофе и такси. А потом встретила Дмитрия. Он меня перевернул.
В каком смысле? спросила Аглая.
В хорошем! Он научил меня быть собой, не играть роли, не врать.
Аглая кивнула, но слова Олеся звучали слишком отточенно, будто из книги о «женском счастье».
Через несколько дней Аглая опять стояла у окна. В квартире напротив был полумрак, затем вспышка света, крик мужской, потом женский, детский плач, и дверь хлопнула. Минуту спустя свет погас.
Утром Олеся встретилась с Аглаей в подъезде, в солнцезащитных очках, хотя солнца не было.
Всё в порядке? спросила Аглая.
Да, просто перегорели. Бывает. Не обращай внимания.
Аглая кивнула, но не уверена была.
Когда Аглая пришла в гости, дети сидели молча на ковре, держали игрушки, будто прячась за ними.
Олеся поставила чай, и Аглая осторожно спросила:
Ты уверена, что у вас всё в порядке?
Олеся замерла с чайником, потом медленно села.
Иногда мне кажется, что я живу в витрине: счастливая семья, ухоженная жена, послушные дети. А ночью я просыпаюсь от крика, но никому не слышно.
Может, стоит начала Аглая.
Не стоит, перебила Олеся. Он не бьёт, просто устал. Я тоже не сахар. И кто из нас идеален?
Вечером Аглая снова наблюдала за их окнами: они пили чай, смеялись, но девочка вздрагивала, если отец повышал голос, Олеся отводила взгляд, муж говорил сквозь стиснутые зубы. Слишком красивая сказка, но внутри щёлкают острые зубы.
* * *
Аглая всё чаще думала: а вдруг я ошибаюсь? Может, это моя проекция? После развода она не доверяла ни мужчинам, ни отношениям, ни себе. Возможно, зависть лишь обострила бдительность, но каждая новая встреча с Олеся подстраивала тревогу.
Однажды Олеся пришла с оладьями, но держала руку неловко, почти не сгибая её.
Всё нормально? спросила Аглая.
Конечно, мышцу потянула. Йога не шутки.
И снова эта пластичная улыбка.
Ты можешь мне доверять, если захочешь, говорила Олеся, но её голос будто выключился.
Аглая, не начинай, пожалуйста. Он не монстр, просто устал. Мы живём, а я иногда бываю невыносимой. Сама знаю.
Даже самых невыносимых нельзя У тебя синяк, Олеся. Ты в очках в пасмурную погоду, шепчешься с детьми.
Так надо.
Что значит «надо»?
Если ты не понимаешь значит, ты никогда не была понастоящему замужем.
Аглая не знала, что ответить. Потом Олеся ушла.
Вечером Аглая смотрела сериал, но в голове стучало, в груди тревога, лёгкая паника, будто перед бурей.
Вдруг послышался глухой удар, крик, затем мужской голос, резкий и сдавленный:
Тихо! Я сказал тихо!
Звук, будто чтото упало. Скрежет.
Аглая замерла, поднялась, подошла к окну. В квартире напротив горел свет, тени быстро метались, крик снова, детский плач. И тишина.
Она набрала 112. Диспетчер отвечал спокойно, почти усыпляюще.
Вы уверены, что это насилие?
Я слышала удары, крик. Не первый раз.
Соседи вызывали? Есть подтверждение?
Я
Она остановилась. Никакого подтверждения, только она и ночное чувство, что если сейчас не вмешаться, будет хуже.
Запишем вызов, приедет патруль, но вам лучше не вмешиваться, сказал оператор.
Патруль пришёл через сорок минут. Сначала слышались шаги, переговоры, потом дверь хлопнула и снова тишина. В окно Аглая увидела, как муж Олеся стоит в дверях и вежливо разговаривает с полицейскими, показывая документы. Олеся не появилась.
Утром в дверь стучала Олеся, глаза припухшие, волосы собраны наспех, пальцы дрожат.
Можно войти? прошептала она.
Аглая молча впустила, поставила чайник.
Это ты вызвала? спросила она.
Я. Прости, но я не могла иначе.
Олеся села, смотрела в пустоту.
Я думала, если буду хорошей женой улыбаться, готовить, слушать он меня полюбит, станет мягче. Но каждый раз он только сильнее сжимает. Каждую неделю чуть сильнее.
Ты можешь уйти.
Куда? С двумя детьми? У меня нет работы, родственников, ничего.
У тебя есть я.
Олеся вскинула глаза, потом прижала ладонь к губам и расплакалась.
Ты единственный, кто не делает вид, что не видит. Все остальные отворачиваются. Даже в школе, где учится дочь, все знают, но молчат. Чужая семья темнота.
Мне не темно, ответила Аглая.
Но ты не спасатель, ты просто соседка.
А ты не вещь.
Олеся долго молчала, потом встала.
Я уйду. Не сегодня, но уйду.
Аглая кивнула, чувствуя, что её свет в чужом окне хоть и не яркий, но тёплый.
* * *
Ночь была густой, как засахарившее варенье. В окнах темно, в воздухе тишина, лишь дождь шепчет по подоконнику.
Когда Аглая услышала стук, сначала подумала, что это воображение. Потом стук повторился, осторожно, дважды.
Она открыла дверь, и перед ней стояла Олеся в халате, расстёгнутом, в тапочках, без зонта. Волосы мокрые, лицо заплаканное, на губе ссадина, на щеке свежий след, в руке плюшевый заяц.
Можно я просто посижу? прошептала она.
Аглая впустила её. Олеся села в угол дивана, обняла зайца, плечи дрожали.
Он он сказал, что я порчу ему жизнь. Если я не замолчу, он меня научит. А потом ударил. Не сильно, но это был не первый раз.
Ты с детьми? спросила Аглая.
Они спят. Я не разбудила их, ушла, когда он лёг.
Олеся, оставайся. Насовсем.
Не могу. Никуда не уйти. У него деньги, связи. Я никто. Работу не найду, с детьми меня не возьмут.
Аглая присела рядом, глядя в самую суть.
Ты человек, и можешь уйти. Есть центры помощи, временные квартиры. Я помогу. Ты не одна.
Но я боюсь, Аглая. Я так устала бояться а ещё больше бояться надеяться.
Я рядом. Я не спасатель, но я не отвернусь.
Олеся тихо прижала голову к плечу Аглаи, обняла её, как ребёнок.
Спасибо. Ты единственный, кто не отворачивается, кто не говорит: «Сама виновата». Ты просто есть.
И я останусь, пока тебе не хватит сил сказать «Хватит».
Они сидели, слушая, как дождь стирает старую боль.
Олеся ушла через две недели, без чемоданов, только с рюкзаком, пакетом детских вещей и аккуратной папкой документов.
Аглая держала эту папку, когда они вышли на улицу почти ночью, когда дом спал. Дети шли молча, девочка держала брата за руку, плюшевый заяц торчал из рюкзака, будто сигнал бедствия.
Квартира, которую нашла Аглая для Олеся, была скромной: однокомнатной, с облупленной ванной и старым холодильником. Но там было тихо и никого, кто бы приказывал, кричал, швырял вещи.
Здесь начнём с чистого листа, сказала Олеся, когда дети уснули на надувных матрасах. Ты, Аглая ты первая строка этого листа. Спасибо.
Аглая кивнула.
Дальше всё закрутилось. Аглая ходила в центры помощи, звонила юристам, составляла заявления. Олеся училась жить заново: работать удалённо, покупать еду по списку, спать с выключенным светом без страха.
Дети привыкали медленно. Однажды мальчик подошёл к Аглае и подарил рисунок: две женщины, двое детей и подпись «У Аглаи».
Наступила весна. В одну ночь растаял снег, в другую оттаяло чтото в сердце Аглаи. Она проснулась рано, сделала кофе и, как прежде, подошла к окну.
Окна напротив опустели. Женщина, которая когдато жила там, ушла не просто из квартиры, а из той жизни, в которой она выставлялась как «хорошая жена».
Аглая смотрела и чувствовала: больше не завидует, не больно, не одинока. Просто спокойно. Свой дом у неё здесь, на этой кухне, в этой жизни.
В дверь позвонили, и она пошла открывать.
На пороге стояла ОanalysisWe need to continue story with one sentence, ending with a dot, no code. Provide a single sentence concluding. Probably something like “Олеся улыбнулась, и в квартире вновь зазвучал настоящий смех.” Provide one sentence.Олеся улыбнулась, и в квартире вновь зазвучал настоящий, живой смех.
