Решайте. Либо вы помогаете лишить Вику родительских прав, либо я ухожу, и разбирайтесь без меня.
Анечка, опомнись! Она же твоя родная сестра! Моя кровь! мать в отчаянии всплеснула руками, затем схватилась за грудь, будто сердце вот-вот разорвётся.
А я вам кто? Чужая? голос Анны задрожал от обиды. Порой кажется, что для вас я вообще не человек… Разве вы не видите, что творится? Я всей душой прикипела к Мише, люблю его, а вы… Либо помогаете, либо я справляюсь одна. Но сдаваться не собираюсь.
Мать потупила взгляд, разрываясь между дочерьми. Отец угрюмо ворочал ложкой в тарелке, будто в ней зарыта вся его злость. Анна, поняв всё без слов, резко встала и ушла в свою комнату.
Очевидно, родители выбрали не её. Даже не Мишу.
Вещей у Анны было немного, но каждая казалась тяжёлой будто не сумки собирала, а куски собственной жизни отрывала. Сердце ныло, но внутри уже затвердело решение: другого выхода нет.
Но как оставаться холодной, когда малыш обхватывает твои ноги, дрожа от рыданий?
Мама, не уходи… всхлипнул Миша, глядя, как она складывает одежду.
*Мама…* Это слово вонзилось в сердце, как нож. Анна присела, обняла его, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы.
Я ухожу не от тебя, Мишенька, прошептала она, гладя его по спинке. Я ухожу, чтобы когда-нибудь нам стало легче. Обязательно вернусь. Насовсем.
Ребёнок рыдал, не понимая, почему тётя Аня, которую он называл мамой, бросает его. Он вцепился в её кофту так, что она не смогла вырваться, пока он не уснул, измученный слезами. Лишь глубокой ночью она тихо выскользнула из дома.
В тот момент Анна ненавидела Вику лютой ненавистью. Именно она загнала всех в этот кошмар.
…Вика пустилась во все тяжкие в шестнадцать. Сначала возвращалась под утро, потом вообще пропадала на днями. Говорила, что ночует у подруг, но все знали какие там подруги.
Приходила пьяная, с размазанной тушью, то в истерике, то с дурацким смехом. И родители носились с ней, как с малолеткой: уговаривали, утешали, прощали.
Беременность при таком раскладе была делом времени. В семнадцать Вика «залетела» другого слова и не подобрать. Анна помнила тот день: Вика лежала на диване с телефоном в руках, равнодушно сообщив: «Рожу. А там будь что будет». Родители радовались, будто чудо свершилось. А когда через месяц она снова исчезла в очередной раз «у подруг» им хватило духу лишь вздыхать: «Дитя своё бросила… но ведь мать, что с ней поделаешь».
Анна забрала Мишу. Кормила, купала, училась каждому его всхлипу. Месяца не прошло Вика вернулась, чтобы тут же уйти с каким-то типом, бросив младенца на кухонный стол. Тогда впервые в Анне что-то оборвалось.
Слушая ночью плач Миши, она думала не о жалости. Она думала о суде, о бумагах, о том, как закон может отнять ребёнка у биологической матери и как его можно использовать, чтобы спасти.
И теперь, шагая по мокрому асфальту с чемоданом в руке, она шла не от семьи. Она шла к семье.
К своей.
