Я никогда не думала, что мужчина, которого я любила, отец моего ребенка, посмотрит мне в глаза и усомнится, что наш сын его. Но вот я сижу на бежевом диване, прижимая к груди крошечного мальчика, а мой муж Артём и его родители бросают в меня обвинения, будто острые ножи.
Все началось с одного взгляда. Когда моя свекровь, Тамара, впервые увидела Елисея в роддоме, она нахмурилась. Шептала Артёму, пока я делала вид, что сплю: «Он совсем не похож на Смирновых». Я притворилась, что не слышу, но ее слова ранили сильнее, чем швы после кесарева.
Сначала Артём отмахивался. Мы смеялись, что младенцы меняются, что у Елисея мой нос и его подбородок. Но зерно сомнения было посеяно, и Тамара поливала его подозрениями при каждом удобном случае.
«У Артёма в детстве были голубые глаза, говорила она, поднося Елисея к свету. Разве не странно, что у него такие темные?»
Однажды вечером, когда Елисею исполнилось три месяца, Артём пришел с работы поздно. Я сидела на диване, кормила сына, волосы всклокочены, усталость давила, как тяжелый тулуп. Он даже не поцеловал меня. Просто стоял, скрестив руки.
«Нам нужно поговорить», сказал он.
Я сразу поняла, о чем.
«Мама с папой думают нам стоит сделать тест ДНК. Чтобы развеять сомнения».
«Развеять сомнения? переспросила я хрипло. Ты думаешь, я тебе изменила?»
Артём заёрзал. «Нет, Аня. Не то чтобы. Но они волнуются. Я просто хочу всех успокоить».
Сердце упало. Успокоить всех. Но не меня. Не Елисея. Их.
«Хорошо, сказала я после паузы, сдерживая слезы. Хочешь тест? Получишь. Но я тоже кое-что потребую».
Артём нахмурился. «Что именно?»
«Если я соглашусь на это оскорбление, ты пообещаешь, что, когда результат окажется таким, каким я знаю, что он будет, ты позволишь мне действовать так, как я решу. И прямо сейчас, при своих родителях, пообещаешь: кто усомнится во мне после этого с тем мы порвём».
Артём замялся. За его спиной Тамара напряглась, скрестив руки, взгляд ледяной.
«А если я откажусь?»
Я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как Елисей тихо дышит у меня на груди. «Тогда уходите. Все. И не возвращайтесь».
Тишина повисла густая. Тамара открыла рот, но Артём остановил её взглядом. Он знал, что я не блефую. Он знал, что я не изменяла. Елисей его сын, его копия, если бы он только разглядел это сквозь яд своей матери.
«Ладно, наконец сказал Артём, проводя рукой по волосам. Сделаем тест. И если он подтвердит твои слова, на этом всё. Никаких обвинений».
Тамара скривилась, будто проглотила лимон. «Это смешно, прошипела она. Если тебе нечего скрывать»
«Мне нечего скрывать, резко перебила я. А вот тебе есть твоя ненависть, твои вечные дрязги. После теста этому конец. Или ты больше не увидишь ни сына, ни внука».
Артём поморщился, но не стал спорить.
Через два дня тест сделали. Медсестра взяла мазок у Елисея, пока он хныкал у меня на руках. Артём сдал свой с мрачным лицом. В ту ночь я крепко обняла сына, качая его и шепча извинения, которых он не понимал.
Я почти не спала. Артём дремал на диване. Я не могла вынести его рядом в постели, пока он сомневался во мне и в нашем ребёнке.
Когда пришли результаты, Артём прочёл их первым. Он опустился передо мной на колени, листок дрожал в его руках. «Аня прости меня. Я не должен был»
«Мне не нужно извинений, холодно сказала я, поднимая Елисея из кроватки и усаживая его к себе на колени. Извинись перед сыном. И перед собой. Потому что ты потерял то, что не вернёшь».
Но моя битва не закончилась. Тест был только началом.
Артём стоял на коленях, сжимая в руках доказательство того, что он должен был знать с самого начала. Глаза его покраснели, но я не чувствовала ничего ни тепла, ни жалости. Только пустоту на месте доверия.
За его спиной замерли Тамара и мой свёкор, Виктор. Губы Тамары сжались до белизны. Она не смела поднять на меня глаза. Отлично.
«Ты обещал, спокойно сказала я, покачивая Елисея, который гулил, не понимая семейной бури. Ты сказал, что если тест расставит всё по местам, ты отрежешь тех, кто всё ещё сомневается».
Артём сглотнул. «Аня, пожалуйста. Она же моя мать. Она просто переживала»
«Переживала? резко рассмеялась я, и Елисей вздрогнул. Я поцеловала его мягкие волосы. Она отравила тебя против жены и сына. Называла меня лгуньей и изменницей всё потому, что не может смириться, что не контролирует твою жизнь».
Тамара шагнула вперёд, голос дрожал от праведного гнева. «Аня, не будь истеричкой. Мы поступили, как поступила бы любая семья. Мы должны были убедиться»
«Нет, перебила я. Нормальные семьи доверяют друг другу. Нормальные мужья не заставляют жен доказывать, что дети их. Вы хотели доказательств? Получили. Теперь получите и остальное».
Артём растерянно посмотрел на меня. «Аня, что ты имеешь в виду?»
Я глубоко вдохнула, чувствуя сердцебиение Елисея у груди. «Я хочу, чтобы вы все ушли. Сейчас».
Тамара ахнула. Виктор закашлялся. Артём широко раскрыл глаза. «Что? Аня, ты не можешь это наш дом»
«Нет, твёрдо сказала я. Это дом Елисея. Мой и его. А вы его разрушили. Усомнились во мне, уничтожили меня. Мой сын не будет расти в доме, где его мать называют лгуньей».
Артём встал, гнев вытеснил вину. «Аня, будь разумной»
«Я была разумной, резко оборвала я. Когда согласилась на этот мерзкий тест. Когда терпела, как твоя мать отпускала шпильки про мои волосы, мою стряпню, мою семью. Я была разумной, когда вообще впустила её в нашу жизнь».
Я встала, крепче прижимая Елисея. «Но с меня хватит. Хочешь остаться? Хорошо. Но твои родители уходят. Сегодня. Или уходите все».
Голос Тамары взвизгнул. «Артём! Ты правда позволяешь ей это? Свою родную мать»
Артём посмотрел на меня, на Елисея, потом в пол. Впервые за долгие годы он выглядел потерянным ребёнком в собственном доме. Он повернулся к Тамаре и Виктору. «Мама. Папа. Может, вам лучше уйти».
Тишина разорвала маску Тамары. Её лицо исказилось от ярости и неверия. Виктор положил руку ей на плечо, но она сбросила её.
«Это всё твоя жена, прошипела она Артёму. Не жди прощения».
Она повернулась ко мне, глаза сверкали, как лезвия. «Ты пожалеешь. Думаешь, победила, но он к тебе вернётся на коленях».
Я улыбнулась. «До свидания, Тамара».
Через минуты Виктор собрал их пальто, бормоча извинения, на которые Артём не ответил. Тамара ушла, не оглянувшись. Когда дверь закрылась, дом стал больше, пустее но легче.
Артём сел на край дивана, уставившись в свои руки. Он поднял на меня глаза, голос едва слышный шёпот. «Аня прости. Я должен был защитить тебя нас».
Я кивнула. «Да. Должен был».
Он потянулся к моей руке. Я позволила ему взять её на мгновение только мгновение затем отняла. «Артём, я не знаю, смогу ли простить. Ты сломал моё доверие к ним и к тебе».
Глаза его наполнились слезами. «Скажи, что делать. Я сделаю что угодно».
Я посмотрела на Елисея, который зевнул и сжал крошечными пальчиками мой свитер. «Начни с того, чтобы заслужить его. Будь отцом, которого он заслуживает. Будь мужем, которого заслуживаю я если хочешь этого шанса. И если ты снова пустишь их к нам без моего разрешения больше не увидишь нас. Понял?»
Артём кивнул, плечи его обмякли. «Понял».
В следующие недели всё изменилось. Тамара звонила, умоляла, угрожала я не отвечала. Артём тоже. Он стал приходить с работы раньше, гулял с Елисеем, чтобы я могла отдохнуть, готовил ужин. Он смотрел на сына, будто видел его впервые и, возможно, так оно и было.
Восстановить доверие непросто. Порой я лежу без сна, гадая, увижу ли Артёма прежними глазами. Но каждое утро, когда он кормит Елисея завтраком, смешит его, я думаю: может быть может быть, всё будет хорошо.
Мы не идеальны. Но мы семья. И этого достаточно.
