Я всё равно позвоню, пробормотал я, пряча лицо за дверью.
Твоя любовница звонила. Привет передала! бросила Ирина в кухню, не отрываясь от плиты, где на сковороде шипело чтото привычное, как будто часть нашей совместной жизни.
Андрей Михайлов застыл в пороге кухни. Двадцать лет целая жизнь пролетели перед глазами в один миг. Ключи выскользнули из рук, упали на пол и глухо звякнули, будто раскалывая тишину.
Что ты несёшь? Какая любовница? голос его задрожал, выдавая страхи и метания последних месяцев. Земля, будто, ускользала изпод ног.
Аграфена. Твоя помощница, верно? наконец произнесла Ирина, скрестив руки на груди. Молодая, двадцать пять лет. Четвёртый месяц уже. Поздравляю, папа!
В её глазах таился такой боль, что мне хотелось провалиться в землю или проснуться. Как будто всё лишь кошмарный сон.
Ира, я всё объясню начал я, но слова застряли в горле.
Объяснишь? хрипло рассмеялась она. Что именно ты собираешься объяснить, Андрей? Как ты «развлекался» с секретарём, пока я бегала по врачам? Или как врал, говоря, что задержался на работе?
Сковорода зашипела, и запах подгоревшего мяса наполнил кухню. Ирина машинально выключила газ, будто это могло остановить и боль, и горечь, и предательство.
Знаешь, что самое мерзкое? её голос опустился до шёпота. Я и подозревала. Все эти твои «совещания», поздние звонки, командировки Но верила, как дура.
Ирочка, послушай я сделал шаг к жене, но она резко вытянула руку, будто возводя невидимую стену.
Не подходи! в её глазах вспыхнули слёзы. Господи, как же гадко Двадцать лет, как кошке под хвост!
Перестань, я попытался взять себя в руки, но голос задрожал. Давай спокойно поговорим. Всё … сложно.
Сложно? Ирина вновь рассмеялась, но в смехе слышалось рыдание. Что здесь сложного? Ты завёл молодую любовницу. Она влетела в твою жизнь, а я её голос прервался, я просто старая женщина, которая не может иметь детей, так?
Не говори так! я всё же сделал шаг вперёд, попытался обнять её.
Ирина оттолкнула меня, словно обожженную. Вслед за этим громкий хлопок разрезал тишину кухни.
Убирайся, прошептала она, голос дрожал. Убирайся к ней, к той, что смогла дать тебе то, чего я не смогла.
Ира
Иди отсюда! схватила со стола соль и бросила в меня.
Я отскочил, соль разсыпалась по полу, белые кристаллы сверкали в свете лампы. «Плохая примета», мелькнуло в голове.
Я всё равно позвоню, пробормотал я, пряча лицо за дверью.
Ирина молча отвернулась к окну. Её плечи дрожали, будто от холода, хотя на улице уже давно было тепло.
В прихожей, поспешно натягивая пальто, я услышал приглушённый плач. Рука замерла на дверной ручке. Что я мог сказать? Как оправдать измену?
Двери захлопнулись. Пустая квартира погрузилась в оглушительную тишину, прерываемую лишь тиком настенного часов подарка на свадьбу от родителей. Двадцать лет он отчитывал секунды нашего совместного бытия.
Ирина медленно села на кухонный стул, взгляд упал на разлитую соль. «Говорят, это к несчастью», подумала она и разразилась истерическим смехом. Как будто без приметы было бы непонятно, что её жизнь только что рассыпалась, как эти белые кристаллы на тёмном полу.
Телефон в кармане халата завибрировал. Ирина достала его дрожащими руками. СМС от неизвестного номера:
«Простите. Я не хотела, чтобы всё так вышло. Аграфена».
Стерва, прошептала Ирина, сжимая телефон до боли. Маленькая гадюшка
За окном начинал моросить дождь. Первые капли стучали по карнизу, словно ктото играл грустную мелодию на невидимом ксилофоне.
Ирина встала, машинально взяв веник и совок. Пока собирала соль, в голове крутилось безумное: «А я даже не спросила, кого она ждёт мальчика или девочку»
Она остановилась, сжав совок в руке. Дождь, соль, тикание часов сливались в один непрерывный поток, будто жизнь теперь существовала лишь в этих мелочах. Больше ничего не осталось.
Андрей сидел в машине, тупо глядя в телефон. Пятнадцать пропущенных звонков от матери это, конечно, Ирина, звонившая свекру. Она всегда обожала зятья.
И что теперь? спросил он своё отражение в зеркале заднего вида. Увядший мужчина сорок пяти лет глядел на него осудительно.
Телефон завибрировал в руке. «Аграфена» всплыло на экране.
Так, малышка
Где ты? её голос дрожал, будто готов был разрыдаться. Я так испугалась Она была страшна!
Кто? не понял Андрей.
Твоя жена! Приходила ко мне на работу, устроила сцену
Что?! он резко выпрямился. Когда?
Час назад Аграфена всхлипывала. Кричала во весь офис, что я разрушила вашу семью. Бросила в меня какието бумаги Андрюша, это были результаты её обследований.
Он со стоном опустил голову на руль.
Я не знала продолжала Аграфена. Не знала правды, что у вас не может быть детей. Думала, просто не хотели
«А я-то знал», мелькнуло в голове. Знал и всё равно
Приезжай, попросила она. Мне страшно одной.
Уже еду, коротко бросил он.
Андрей завёл машину, но не успел сдвинуться с места, как телефон снова зазвонил. На этот раз мать.
Да, мам.
Ах ты, собака! в трубке гремел её голос. Что же ты натворил? Совесть полностью потерял?
Мама
Молчи! Ира в слезах едва успокоилась. Сколько лет вместе прожили, а ты?! С молодёжкой связался!
Мама, я
Я тебе мать больше не! отрезала она. Пока не раскаешься не звони. И на порог не показывайся!
Она бросила трубку. Андрей опустил телефон на колени, будто он стал вдруг слишком тяжёлым. Было тихо, лишь мотор слегка дрожал.
Он посмотрел на дом Ирины. Окна светились тёплым, уютным светом. Но туда сейчас идти он не мог. Не мог никуда.
Андрей выключил зажигание. Машина вдохнула и замерла. И он остался один в этой тишине, которая вдруг стала оглушительной.
В ухе пронеслись короткие гудки.
Чёрт прошептал Андрей, ударив по рулю так, что пальцы сжались в кулаки.
Телефон снова смикнул сообщение от Ирины:
«Документы на развод будут готовы через неделю. Вещи заберёшь в выходные. Я уезжаю».
Он перечитал несколько раз. Строки не складывались в осмысленное целое. Развод. Всё. Двадцать лет. Всё разрушилось. Полностью.
В тот же миг звонок от Аграфены:
Ты скоро? Живот болит
Уже еду! ответил он, резко вывернув руль, словно хотел вырваться из этого кошмара.
Дождь усиливался, стекло шипело, город расплывался в серых пятнах на фоне стекла.
Телефон вновь завибрировал в кармане наверно, мать опять звонила. Андрей даже не стал смотреть. Какая разница? Всё уже рассыпается, а он не может понять, как всё так случилось.
Год назад Аграфена пришла в компанию стажёром. Молодая, светлая, с глазами полными надежд Смотрела на него тем же восхищением, каким Ирина смотрела в студенческие годы.
А потом корпоратив, игривый, случайный прикосновение И вот он. Помнил, как оправдывался перед женой, говоря, что занят на работе, а сам вёз Аграфену в рестораны, покупал цветы, влюблялся, будто снова был молод.
Арендовал квартиру для встреч, как мальчишка, и наблюдал, как она светится от счастья, строит планы, мечтает о будущем…
«Дурак, думал он, глядя в мокрую дорогу. Старый дурак».
Телефон снова зазвонил.
Что такое схватил слуховой аппарат, не глядя на экран. Аграфа, я уже
Это не Аграфа, сказала Ирина, её голос звучал странно спокойно. Я сделала тест. Представляешь? Я тоже жду ребёнка.
Всё вокруг словно застыло. Резкий визг тормозов. Удар. Тьма.
Инфаркт, сухо сказал врач, безразлично. Плюс травма головы. Состояние тяжёлое.
Ирина стояла у окна реанимационной палаты, глядела на мужа, весь в проводах и трубках. Рядом сидела Аграфена, её пухлое лицо пряталось в ладонях, от неё доносились тихие всхлипы.
Прекрати плакать, прошептала Ирина, не поднимая глаз. Ты не в сериале.
Простите Аграфена вытерла слёзы, стараясь не смотреть в глаза Ирине. Просто я мы ребёнок
Дада, конечно, Ирина насмешливо сжала губы. Ребёнок без отца Как смешно. А я без мужа. Ну здорово, правда?
Вы тоже? Аграфена замолкла, глядя на едва заметный живот Ирины.
Тоже «залетела»? ухмыльнулась Ирина. Да. Двадцать лет не выходило, а теперь бац! Наверно от нервов.
В палате тихо тикал кардиомонитор. Дождик, как и в последние три дня, стучал по стеклам, не позволяя забыть, что гдето за пределами этого белого мира жизнь продолжается.
Знаешь, неожиданно произнесла Ирина, не отрывая взгляда от неподвижного тела мужа, я любила его с первого курса. Он тогда был худой, в очках Все девушки смеялись, спрашивая, что ты в нём нашла? А я видела, какой он на самом деле.
Аграфена молчала, тянула край шторы, будто в тонкой ткани могла найти спасение.
Потом свадьба, продолжала Ирина, будто разговаривая с пустотой. Кольца, фата, всё как надо. Мама его даже радовалась: «Хорошая, невестка будет». А я оказалась «бракованной».
Не говорите так, едва слышно сказала Аграфена, её голос был тих, как шелест осенних листьев.
Как говорить? резко обернулась Ирина, её взгляд стал резким, как нож. Ты знаешь, сколько врачей я прошла? Сколько процедур? А он всё твердил: «Не переживай, родная, без детей мы както обойдёмся». Лгал. Просто лгал.
Он любит вас, сказала Аграфена, но слова не убеждали даже её саму. Правда любит. Ведь он всегда говорил о вас.
Даже когда он тебя «того»? Ирина рассмеялась, смех был хриплым, злым, как вторая волна разочарования.
Аграфена вздрогнула, инстинктивно прикрыла живот руками, словно пыталась унять боль.
Я думала думала, что у нас любовь, прошептала она, глядя в пол. Он был таким внимательным, таким нежным
А я, значит, с насмешкой протянула Ирина, злая женакарьеристка? Без детей?
Нет! Я не Аграфена замолчала, не зная, что ещё сказать.
Знаешь, что самое смешное? перебила её Ирина. Я почти тебя понимаю. Молодая, влюблённая Видела успешного мужа, потеряла голову. Я была такой же. Но неудача в том, что этот муж уже мой.
В палате Андрей слегка пошевелился. Обе женщины притянулись вперёд, но он снова замолчал.
Что будем делать? спросила Аграфена, когда воцарилась тишина.
Что сделаешь? Ирина устало протерла лоб. У Андрея Михайловича будет два наследника или наследницы. Какая разница?
А он? спросила Аграфена, не в силах удержать вопрос.
А что он? Ирина взглянула на неё с горечью, как на чужую, но всё же близкую. Окликнет пусть выбирает. Хотя улыбнулась, выбор у него невелик: старая жена с «прицепом» или молодая любовница с «выгрузкой».
Я не претендую начала Аграфена, пытаясь вырваться из этих слов, не дав им вцепиться в сердце.
И как ты претендуешь, перебила её Ирина. Вы все претендуете. Только вот что скажу тебе, девчонка Ирина посмотрела ей прямо в глаза, впервые за всё время. Я своё не отдам. Двадцать лет это моё, поняла? Двадцать лет А ты ты просто прыгнула на чужой поезд. Но это не твой маршрут. Не твоя станция.
Извините, время приёма закончено, тихо кашлянула медсестра.
Дада, конечно, Ирина выпрямилась. Пойдём, горе луковое. Я покажу, где автомат с чаем. Нам ещё долго здесь стоять.
Андрей пришёл в сознание спустя неделю. Когда открыл глаза, первым увидел жену, сидевшую у его кровати, руку нежно положившую на живот. В голове пронеслось: «Как я раньше не замечал?»
И в тот вечер, когда первая звезда зажглась над берёзовой речкой, Андрей понял, что всё, что осталось, лишь тихий шёпот памяти о прожитых двадцати годах.
