Мам, может, отправим её в пансионат? шёпотом произнесла дочь в коридоре.
Света, ну сколько можно ждать? Суп остывает! донёсся из кухни раздражённый голос Дмитрия.
Светлана Игоревна поправила матери одеяло, подоткнула подушку и только тогда ответила:
Сейчас, уже иду! Маме лекарства давала.
Каждый день одно и то же, проворчал муж, когда жена наконец села за стол. То таблетки, то врачи, то бельё менять. Будто других забот нет.
Света молча принялась за еду. Что сказать? Действительно, день за днём одно и то же. Уже два года, как маму после инсульта забрали к себе. Сначала казалось ненадолго, пока не поправится. Но время шло, а Елена Викторовна слабела.
Слушай, может, правда рассмотреть пансионат? осторожно предложил Дмитрий. Там и уход профессиональный, и медики, и…
Хватит! резко оборвала его Света. Как ты вообще такое говоришь? Это же моя мать!
Дмитрий вздохнул и замолчал. А Светлана доедала суп и думала о том, что муж, в сущности, прав. Она выматывалась: работа в школе, уроки, а дома мать, которую нельзя оставить ни на минуту.
После обеда, когда Дмитрий ушёл в гараж, Света подошла к маме. Елена Викторовна лежала с закрытыми глазами, но дыхание было ровным. Дочь взяла её руку тонкую, холодную.
Мам, как себя чувствуешь? Чай принести?
Старушка медленно открыла глаза, посмотрела на дочь долгим взглядом.
Светочка… я же понимаю, что стала вам помехой.
Мама, что за глупости? Какая помеха?
Не притворяйся. Вижу, как ты устала. И Дима… он мужик добрый, терпит, но ему тяжело. Вы ещё молоды, жить надо, а не за мной ухаживать.
В горле у Светы запершило. Мама всегда была проницательной, болезнь этого не отняла.
Мам, не думай об этом. Всё наладится.
Елена Викторовна слабо сжала её пальцы.
Помнишь, как ты в детстве ангиной болела? Температура под сорок, я ночами не спала. Отец кричал: «В больницу!» А я не отдавала. Думала, только дома, только я смогу тебя выходить.
Помню, мам.
А когда в университет поступала, я тоже переживала. Боялась, что уедешь, забудешь. А ты каждые каникулы приезжала, гостинцы везла.
Света молчала. Воспоминания накатывали тяжёлой волной. Да, мама всегда была её опорой. Работала на износ, чтобы дать дочери образование. Себе во всём отказывала, лишь бы у Светы всё было.
Мам, давай не будем об этом. Ты устала, отдохни.
Нет, дочка, выслушай. Я много передумала. Настоящая любовь не в том, чтобы держать. Настоящая любовь уметь отпустить.
Тут в комнату заглянула Аришка, соседская девочка лет девяти.
Тётя Света, можно я бабушке Лене цветы принесла? Сорвала у подъезда.
Конечно, заходи, солнышко.
Девочка подбежала к кровати, протянула букетик ромашек.
Вам, бабуля! Они, как звёздочки!
Елена Викторовна с усилием приподнялась, взяла цветы.
Спасибо, родная. Какая ты умница. Как в школе?
Хорошо! Уже таблицу умножения учу. А вчера сама в магазин сходила, хлеб купила!
Молодец! Растёшь самостоятельная.
Аришка поболтала ещё немного и убежала. А Света осталась сидеть рядом, перебирая ромашки.
Видишь, какая девочка уверенная, тихо сказала мама. Родители не держат её на привязи, вот она и растёт смелой.
К чему ты это?
А к тому, что излишняя опека губит. Помнишь тётю Люду из третьего подъезда? Так сына опекала, что он в тридцать лет яичницу не умел жарить.
Света усмехнулась. Да, Андрей и после сорока жил, как беспомощный ребёнок.
Вечером, укладывая маму спать, Света вышла на кухню. Дмитрий листал брошюру.
Что читаешь?
Да вот… про пансионаты. На всякий случай. Он быстро убрал её. Свет, не сердись. Но сегодня с Колей говорил его мать в таком месте живёт. Уход хороший, медики…
Дима, хватит!
Дай договорить! повысил голос муж. Я же не чудовище. Мне Лену Викторовну жалко. Но взгляни на себя ты на пределе. На работе уже выговоры получаешь. А дома… Когда ты последний раз выспалась? Или просто со мной поговорила, как раньше?
Света поставила чайник, облокотилась о подоконник. За окном желтели листья. Мама всегда любила осень.
Боюсь, ей там будет одиноко. Всю жизнь в своём доме…
Дмитрий обнял её.
А тебе не кажется, что ей тяжело видеть, как ты страдаешь? Может, она сама хочет, чтобы ты жила?
На следующий день Света зашла к маме после работы. Елена Викторовна лежала, отвернувшись.
Мам, что случилось?
Ничего не хочу. Надоело быть обузой.
Мама, что за слова?
Вчера слышала, как вы с Димой говорили. Про пансионат.
Света покраснела.
Это просто разговор…
Я не глухая. И не дура. Понимаю, что вас измучила. Дима прав надо решать.
Мам…
Мне семьдесят девять. Я жизнь прожила. А у тебя всё впереди. Не трать её на меня.
Света не сдержала слёз. Мама протянула платок.
Не плачь. Настоящая забота иногда отпустить.
Вечером Света долго ворочалась, думая о маминых словах. Может, она и правда держит её из эгоизма?
Утром мама сама заговорила:
Давай посмотрим тот пансионат. Просто посмотрим.
Они поехали после работы. Здание было светлым, утопало в зелени. Комнаты небольшие, но уютные. В столовой пожилые люди спокойно обедали.
Здесь неплохо, тихо сказала Елена Викторовна.
Через неделю её перевезли. Света расставила любимые вещи: фото, кружку, плед.
Освоишься, мам?
Конечно. А ты теперь живи.
Когда Света уезжала, мама стояла у окна и махала ей. Хрупкая, седая, но почему-то более спокойная, чем дома.
Прошли месяцы. Света приезжала каждые выходные. Мама рассказывала о новых подругах, прогулках, книгах. Она снова стала оживлённой.
Здесь я чувствую себя нужной, призналась она однажды. Соседке читаю вслух у неё глаза плохие. А вчера помогала письмо внуку писать.
Света поняла мама была права.
Дома жизнь наладилась. Она высыпалась, с Димой снова ходили в кино. Даже съездили на юг впервые за годы.
Однажды в пансионате Света встретила соседку.
Твоя мама душа компании! Всем помогает, всех поддерживает.
Прощаясь, мама сказала:
Настоящая любовь, Светочка, это свобода.
По дороге домой Света думала об этом. Когда-нибудь ей тоже придётся отпускать своих детей. И это будет любовью.
Осень золотила листву, и впервые за долгое время Света заметила её красоту.
