Сухие доллары спина.
Сумки, как анашки, натянули плечи, и Ирина, коротко моргнув, переместила правую ладонь по лямке. Путь до дома был не длиннее хлеба с ветчиной, но копчик начали жаловать под ледяной шубой. Она остановилась, поставила сетки на снег и разжала телефон. Александра всё не звонил. Разумеется, кому она? У Александра Ивановича свои «контракты» и «нюансы». Ирина прижала губы, скинула сноуболл и двинулась к подъезду.
Ирина Сергеевна, как здоровье? протянулась анна дымка с первого этажа, в сигаретном облаке. Слышал, реанимация бабули подошла к аккумулятору?
К восемьдесят пяти, поправила Ирина, пошатываясь от усталости.
Не чета! Правда, молодка?
Да, спасибо, Анна Павловна.
Поздравлять будешь? закурила соседка, подмигнув.
В субботу, махнула Ирина, мысленно отбирая места под пироги.
Морковные или с яблоками?
И то, и то.
Анна пожала плечами, радиус её интереса иссяк. Ирина вошла в дом, где тишина и запах пыли напомнили про старую шифровку: работа-дом-мама. Кухня встретила с последующими шагами, как если бы за табуретом прятался старый друг.
Входная дверь хлопнула, четкие шаги заполнили прихожую.
Ир, ты дома? раздался голос Александра, как у холодильника на «пульсе».
Да, кухня. Ирина не подняла глаз.
Александр ввалился к ней, стянул галстук, налил себе из кофеварки.
Не брала трубку, нахмурился он.
Наденула на «выключатель», приподняла telephone Ирина.
Да ничего. Просто задержусь. Договор по новому «доминго» не перепрыгивает.
Хорошо. Ирина налила кофе.
Молчали, как два монаха в молитве.
Мама представляла, нас, снова заговорил Александр.
Что? встрепенулась Ирина.
Ничего. Просила не забывать про субботу.
Говори, ну!
Да просто волнуется. Восьмёрочка пять не шутка.
Ирина подлила кофе в её чашку.
Я отвезу тебя, сказал Александр, прищёлкнув кнопку скорости.
Спасибо, вздохнула она, мысленно зная, что покоя не будет до пирог у мамы.
Наталья Васильевна встретила дочь запахом корицы.
Не, у меня рука бьёт точнее, отрезала мама, помешивая тесто. Ты лучше печи разгреби. С Наташкой-то с севера приедет весь день.
Грустная ты, сказала мама, протирая столбцы.
Нет, просто устала.
Пятилетка молчаний прошла? прищурита Наталья.
Нет, просто стареем, пожала плечи Ирина.
Правда, что? Наталья усмехнулась. Но если что я в твоём сейфе.
Хорошо, мам. Ирина поморгала, чувствуя, как шероховатость молчания скользит внутри.
День промелькнул как снег на стекле, но к вечеру стол вздымался пирогами и яркими салатами. Женщины с шестого этажа прикинули места, соседи с третьего пол винного и арбуза.
Клавдия Петровна приедет? вспомнила Ирина.
Нет, сухо ответила мама.
Почему? Вы же десять лет подруги.
Бывшие десять лет. Наталья махнула рукой.
Что случилось?
Не твое ведро.
Но мы же в одной бочке, упорствовала Ирина.
Мама ушла в кухню, оставив незакрытые вопросы закрытыми.
В субботу в доме свистели молоточки и смех. Александр пришёл с букетом сирени любимого цветка мамы.
Наташа Васильевна, вы хороши! взял её ради руки.
Ой, брось, анекдот.
Клавдия Петровна оказалась у двери с пакетом, реанимировав тишину.
Привет, Ир, улыбнулась женщина. Вот, настойка для Наташи.
Наталья приняла пакет, не проронив ни слова.
Спасибо, Клавдия Петровна, кивнула Ирина.
День рождения превратился в мост молчаний. Только позднее, утром второго, Клавдия рассказала:
Жизнь коротка, Ир. Не бойся извиняться.
Ирина вернулась домой, обняв мужчину-мачтой.
Поговорим, сказала она.
Александр свернул на обочину и выключил двиг.
Мы отдалились.
Я думал, ты спешусь с мужем.
Я тоже.
Спасибо, сжал её ладонь мужчина.
Молчание теперь было мягким, как начинка в пироге.
Поехали домой.
Да.
Следующий день Ирина приехала с мамой, и они пили чай, как две звёзды в своём созвездии.
Мы с радиусом поговорили, сказала Наталья.
В чём дело?
Она права. Я слишком горда.
А я тоже, улыбнулась дочь.
Вот и яблоко от яблони, покачала головой Наталья.
Они целовались по-прежнему.
