**Дневник**
Шура уже засыпала, когда мама пришла от тёти Маши. Та рассказывала отцу деревенские новости. Их было немного, но одна заинтересовала Шуру: к бабушке Тане приехала внучка. Девочка точно помнила, что дочь бабы Тани жила где-то в городе, но сама Шура её никогда не видела. О внучке она тоже не слышала. Бабушка Таня была молчаливой. Часто Шура видела, как старушка сидела на лавочке у избы, опустив голову и вытирая лицо концами платка. Видно было, что плакала. О чём горевала бабушка, Шура не раз спрашивала мать, но та лишь отмахивалась. Завтра надо пойти познакомиться с этой неожиданной гостьей. С этими мыслями Шура и уснула.
Утром Александра собралась и направилась к бабушке Тане. Первый визит не удался: внучка ещё спала. Старушка ни за что не стала будить девочку, и Шуре пришлось вернуться позже. Побродив по улице, упрямая девчонка снова постучала в дверь. Внучка не спала она завтракала. Шура увидела худенькую девочку в ситцевом платьице, явно ношеном. На голове у неё был повязан бабушкин голубой платочек. Девочка взглянула на Шуру и продолжила есть. Она откусывала хлеб крохотными кусочками, запивая молоком. Это и был весь завтрак. Шура и сама редко видела что-то сытнее.
В их семье обычно ели картошку с квашеной капустой. Капуста частенько перекисала, но в августе другой не было. Иногда мама солила огурцы тогда картошка казалась вкусной, но огурцы чаще продавали, и малосольные были деликатесом. Молока на большую семью не хватало, а хлеб пьянил лебедой да той же картошкой.
Шура села на лавку, дожидаясь, когда гостья доест. Особого интереса девочка у неё не вызвала. Городские гости всегда были нарядными, с лентами в косах или бантами, а эта ничуть не походила на них. Присмотревшись, Шура поняла: девочка истощена. Кожа почти прозрачная, сквозь неё просвечивали синие жилки. Сама Шура не была упитéнной, но худоба гостьи её поразила.
Наконец, та доела. Сгребла крошки со стола и отправила в рот точь-в-точь, как делала бабушка: смахнула в ладонь, проглотила. Потом встала невысокая, сутулая, нескладная. Одна нога чуть подворачивалась. На лице крупный нос, а цвет глаз разглядеть было трудно: она смотрела исподлобья. Подошла к окну, взглянула на небо, затем к Шуре.
Меня зовут Оля. А тебя?
Я Шура, откликнулась Александра. Живу здесь, скоро в школу. Мне семь. А тебе сколько? В какой класс пойдёшь? Ты откуда? Уедешь, когда учёба начнётся?
Нет. Останусь с бабушкой. Мне двенадцать.
Шура умела считать. Оля старше её на пять лет значит, пойдёт в пятый класс. Но Александра усомнилась. Оля совсем не походила на пятиклассницу. Брат Коля тоже идёт в пятый рослый, на сенокосе работает, топором управляется. А Олюшку с топором и представить нельзя. Она выглядела, как первоклашка.
Ты в пятый? недоверчиво спросила Шура. Там здоровенные лбы учатся! Некоторым по пятнадцать. Тяжело тебе будет.
Нет, в первый, тихо ответила Оля, и Шура онемела от изумления. Я ещё не ходила в школу.
Почему? строго спросила Александра.
Долго болела. Врачи не разрешали.
Оля неожиданно заплакала. Шура посмотрела на неё и ушла. «Странно, думала она. Чем же Оля болела, что в школу не пускали?» Война давно кончилась, переростков в школе хватало, но Оля-то не из-за войны…
Определить, когда она родилась, Шура не могла. С годами у неё вообще было плохо. Вот её сестра Нина утверждала, что старше, хотя родилась в 1936-м, а Шура в 1946. Как сорок шесть может быть больше тридцати шести?..
Работа в огороде полив, сбор, сортировка огурцов на продажу не оставляла времени навестить Олю. Лишь изредка Шура видела, как та с бабушкой ходит в лес. Поиграть было некогда.
Первое сентября. Шура в новом ситцевом платье и сандалиях отправилась в школу. Там она и увидела Олю тоже в новом платье, с белым платочком в розовых цветочках. Она пополнела, но по-прежнему смотрела исподлобья. Среди первоклашек не выделялась. Некоторые девочки были и повыше, и покрепче.
В школе Оля удивляла всех. На переменах не шла в коридор, не играла, мальчишек боялась. А ещё громких звуков. Если мимо проезжал трактор, она бледнела, сжималась в комок. Как-то в сентябре грянула гроза. При вспышке молнии Оля потеряла сознание. Два дня не приходила, потом вернулась. Училась хорошо, помогала отстающим.
Перед Новым годом в школу пришёл врач на осмотр. Взвешивали, мерили, проверяли головы на вши. Когда очередь дошла до Оли, класс замер. Врач сорвал с её головы платок и все ахнули. У Оли были две аккуратные косы, но… совершенно седые.
Баба Яга! выкрикнул Петька Зайцев. Катька, да ты настоящая! Растрёпанные волосы, старая одежда даже костюм не нужен! Даже нога костяная!
Он расхохотался. Некоторые ребята подхватили. Врач застыл в оцепенении. Шуру будто пружиной подбросило. Она вскочила, подлетела к Петьке и со всей силы ударила его по лицу. Раз, другой, третий…
Из носа хлынула кровь. Петька завыл, убежал. Вслед ринулись врач и учительница. Вернулись нескоро. Петька с заклеенным носом, в синяках.
Кузнецова, завтра с родителями! холодно сказала учительница. Возможно, тебя исключат.
Шура ахнула. Её исключить? Из-за этого негодяя? Выскочила из класса, забилась в угол. Рыдала от несправедливости.
Тут её нашла Оля. Обняла.
Пойдём. Всё расскажу.
Они ушли, хотя уроки ещё не кончились.
Я родилась в первый год войны. В ЛенинОни вышли из школы, крепко держась за руки, и Шура вдруг поняла, что Оля это самое большое чудо в её жизни, ведь выжить в той войне было труднее, чем научиться не бояться.
