Татьяна Семёновна вытерла ладони о передник и снова заглянула в печь. Пирожки с вишней подрумянились, но ещё не дошли. За окном скрипнула калитка невестка возвращается. И сынок. И внучек. Вся её семья шагает с прогулки.
Бабулечка! раздался звонкий голосок пятилетнего Валерки, и Татьяна Семёновна невольно расплылась в улыбке. Ради этого голоска она готова терпеть что угодно, даже соседство с Леной, своей невесткой.
Мам, опять у плиты коротаешь день? Николай, её сын, зашёл на кухню, чмокнул мать в щёку и тут же потянулся к горячим пирожкам.
Руки! шлёпнула его по пальцам Татьяна Семёновна. Сначала помой.
Татьяна Семёновна, мы же договаривались сегодня вы отдыхаете, появилась на пороге Лена, держа авоськи с покупками. Я ужин приготовлю.
Татьяна Семёновна поджала губы. Вот опять указывает, что делать в её же доме.
Я отдыхаю, когда стряпаю, ответила она сухо. Да и разве плохо внука побаловать?
Лена вздохнула, молча принялась раскладывать продукты. Николай бросил на мать предостерегающий взгляд. Татьяна Семёновна сделала вид, что не заметила.
Валерка, иди руки мой, будем чай с пирожками пить, позвала она внука, нарочито не глядя на невестку.
А ведь когда-то у неё была своя жизнь. Свой дом, где она хозяйничала как хотела. Подружки по воскресеньям приходили на чай, в палисаднике цвели её георгины, а вечерами она смотрела сериалы, развалившись в кресле. Но всё рухнуло в один миг, когда случился тот чёртов потоп.
До сих пор помнила хлюпанье воды под ногами, крики соседей, рёв насосов. Она стояла на улице в ночнушке, натянув на плечи чей-то пиджак, и смотрела, как вода заливает её дом. Тридцать лет жизни уплывали на глазах.
Не кручинься, мам, говорил тогда Николай, обнимая её. Поживёшь у нас, пока с документами разберёмся.
“Поживёшь у нас” затянулось на полгода. Маленькая двушка сына, невестки и внука стала её вынужденным приютом. Она спала на раскладушке в зале, убирала её по утрам и вечно чувствовала себя лишней.
Бабуля, я тебе помогу тесто месить! Валерка вернулся с мокрыми ладошками и сияющими глазёнками.
В другой раз, зайчик, улыбнулась Татьяна Семёновна. Видишь, пирожки уже готовы.
А я хочу сейчас что-нибудь лепить!
Не сегодня, Валя, вмешалась Лена. Бабушка устала. Да и ужин скоро.
Татьяна Семёновна бросила на невестку сердитый взгляд. Опять командует. Опять за неё решает.
Я не устала, огрызнулась она. И с внуком своим могу заниматься сколько захочу.
Мам, Николай устало потер переносицу. Давай без этого…
А что я такого сказала? Татьяна Семёновна всплеснула руками. Разве я не могу время с внуком провести?
Можете, конечно, Лена говорила спокойно, но Татьяна Семёновна видела, как побелели её пальцы, сжимающие пакет с кефиром. Просто мы договаривались о режиме для Вали. Помните?
Это мой внук! знакомое раздражение подкатило к горлу. Я лучше знаю, что ему нужно. Своего сына вырастила ничего, хороший человек вышел.
Мама! Николай хлопнул ладонью по столу. Хватит!
Лена молча вышла, Валерка испуганно прижался к бабушке, а Татьяна Семёновна почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Она бы никогда не переехала к ним добровольно. Никогда. Но выбора не было. Денег от страховки хватило лишь на долги за погибший дом. Новое жильё не по карману, а на съёмную квартиру пенсии не хватало.
Коля, я же не со зла, тихо сказала она сыну. Просто тяжело. Всю жизнь сама себе хозяйка была, а теперь…
Я понимаю, мам, Николай вздохнул. Но и ты пойми: это и Ленин дом тоже. И она мать Валерки. Ей решать.
Этот спор тянулся месяцами. Татьяна Семёновна считала, что невестка слишком строга: и мультики только час в день, и сладкое после супа, и никаких перекусов. Над ребенком просто издеваются!
Пойду узнаю, как Лена, сказал Николай и вышел.
Татьяна Семёновна осталась одна. Опустилась на табурет и закрыла лицо руками. Как же устала от этих ссор. От чужих правил. От чувства, что стала обузой.
Поздно вечером, когда Валерку уложили, а Николай дописывал отчёт, Лена постучала в ванную, где Татьяна Семёновна расчёсывала седые волосы.
Можно?
Входи, нехотя разрешила Татьяна Семёновна. Полотенце нужно?
Нет, поговорить.
Татьяна Семёновна напряглась. Только бы не скандал.
Татьяна Семёновна, начала Лена, присаживаясь на край ванны. Я понимаю, как вам тяжело. Но поймите и меня. Это мой ребёнок.
Татьяна Семёновна хотела ответить колкостью, но замолчала, увидев в зеркале лицо невестки усталое, с тенью под глазами.
Знаю, неожиданно сказала она. Знаю, что ты хорошая мать. Просто мне кажется, слишком строгая.
Может быть, Лена слабо улыбнулась. Но у Вали аллергия на мёд, о чём вы забываете. И врач велел ограничить сладкое. Это не прихоть.
Татьяна Семёновна смутилась. Да, она частенько подкармливала внука пряниками украдкой, считая запреты глупостью.
А ещё я работаю на двух работах, чтобы мы копили на новую квартиру, тихо добавила Лена. Трёшку. Чтобы у вас была своя комната.
Татьяна Семёновна замерла с расчёской в руке.
Что?
Мы с Колей уже полгода откладываем. Он хотел сделать сюрприз на ваш юбилей сказать, что первый взнос почти собрали.
Ком подкатил к горлу. Они копили на квартиру с комнатой для неё? Все эти месяцы, когда она думала, что невестка мечтает от неё избавиться?
Я не знала…
Татьяна Семёновна обняла невестку, и в этот момент до неё наконец дошло, что дом не стены, а те, кто рядом, даже если вместо прежних пионов на подоконнике теперь стоят кактусы Лены.
