Меня зовут Киры Волков. Два часа назад я стоял на собственной кухне в резиновых перчатках, засучив рукава, руки в мыльной воде. Передо мной гора грязной посуды. Волосы стянуты в тугой пучок, лицо без косметики, ноги гудят после долгой ночи притворства.
Ирония? В паре этажей выше, в бальном зале нашей усадьбы, сотни нарядных гостей толпились под хрустальными люстрами. Они потягивали шампанское, громко смеялись и фотографировались у цветочной композиции с названием: «Ежегодный Бал Фонда Волковых».
Это был мой дом. Мой бал. Моя жизнь. И никто меня не узнал.
Потому что я не хотела, чтобы узнали.
На мне не было дизайнерского платья или бриллиантов. Я взяла форму у обслуживающего персонала черная водолазка, брюки, простой фартук. Я проскользнула на кухню до прихода гостей и затерялась в суматохе.
Зачем?
Мне нужно было кое-что увидеть. Узнать. Мой муж, Михаил, неделями твердил, какие фальшивые люди в его кругу. Как они улыбаются в лицо, а за спиной злословят. Как на благотворительных вечерах больше тщеславия, чем щедрости.
Я решила проверить сама.
Хотела увидеть их настоящими… Когда они думают, что я всего лишь “обслуга”.
Началось с мелочей. Дама в платье алого атласа цыкнула, когда я искала нужное вино дольше пяти секунд.
«Вашего брата надо получше обучать», пробормотала она, не глядя в глаза.
«Вашего брата».
Фраза ранила глубже, чем стоило.
Потом появилась организатор Саша та самая, которой щедро заплатили за бал. Она впорхнула на кухню, гарнитура прыгала на голове, и стала раздавать приказы, как старшина на плацу.
«Эй, ты! Во фартуке!» рявкнула она на меня. «Столу шесть нужна вода! Чего застыла?»
Я сдержалась и молча подчинилась. Пробираясь сквозь толпу, слышала шепоток и смешки за спиной. Кто-то едва замечал меня. Другие лишь бросали взгляд и отворачивались, будто я недостойна места, которое занимала.
Пожилая дама кажется, Маргарита Сергеевна, местная “светская львица” подозвала меня у десертного стола.
«Улиток подаете слишком медленно, холодно бросила она. Разве вас не учат двигаться? И улыбайтесь же, ради бога!»
Я улыбнулась. Вежливо.
Она прищурилась. «Знаете что? Идите лучше мыть посуду. Это вам больше подходит».
Посуду.
В моем же доме.
Где в коридоре висели наши свадебные фото, а на лестнице любимая картина, подарок Миши на годовщину, была прямо за ее спиной.
Я кивнула и вернулась на кухню.
Вот так я и стояла, скребла тарелки, слушала, как музыка из бального зала доносится вниз, жестоко напоминая, где мне следовало быть.
Я почти готова была бросить эту игру.
Я не ждала доброты. Не искала похвал.
Но то, что увидела за эти часы, разбило сердце. Люди, надевающие маску сострадания перед камерами, щелкающие пальцами, как царедворцы, когда рядом нет “важных персон”.
Я всегда верила: благотворительность от сердца. Сегодня же это был спектакль.
Только я поставила последнюю чистую тарелку, как услышала знакомый голос:
«Простите… никто не видел мою жену?»
Я замерла.
Михаил.
Тон был спокойным, но с металлом. Слишком громким.
Я робко выглянула с кухни как раз в тот момент, когда он входил в зал в идеальном смокинге, с бокалом шампанского. Он выглядел… магнетично. Уверенно. Властно. И слегка раздраженно.
«Мы должны были встретиться у десертов двадцать минут назад», сказал он еще громче. Беседы смолкли.
Саша-организатор бросилась к нему, вспотевшая: «Я… я ее не видела, господин Волков!»
Маргарита Сергеевна встряла в разговор, поправляя жемчуг: «Ах, возможно, задержалась? Знаете, жены вечно так».
Михаил напряженно улыбнулся. «Возможно. Хотя странно я думал, она может быть внизу… помогает с посудой».
Воцарилась тишина.
Было слышно лишь гудение люстр.
Потом он обернулся к кухне и увидел меня.
В полной униформе. С мокрыми руками. С раскрасневшимся лицом.
И он улыбнулся.
«Ага. Вот же она».
Толпа обернулась, когда я подошла к нему.
Михаил нежно снял мой фартук, вытер руки своим носовым платком и поцеловал меня в лоб на виду у всех.
«Позвольте представить, сказал он. Кира. Моя жена. Та, кому посвящен этот бал. Та, что помогала мне построить этот дом, эту жизнь и фонд, который вы здесь поддерживаете».
Можно было услышать, как муха пролетит.
Глаза вылезали из орбит. Лица побелели. У Маргариты Сергеевны отвисла челюсть. У Саши выпала гарнитура.
«Погодите… она была… на кухне?» прошептал кто-то.
«Она… мыла посуду?»
Михаил снова обратился к залу.
«Она выбрала провести вечер как одна из обслуживающего персонала. Чтобы увидеть все под другим углом. Я не знал о ее плане, но считаю это по-своему гени
Сегодня перечитывал дневник и наткнулся на запись о том бале помню, как после всей суеты с гостями мы с Николаем сидели на ступеньках террасы нашего особняка в Петергофе, а Татьяна молча смотрела на звёзды, сжимая в руке тот самый фартук, который теперь висит в её гардеробной, вечное напоминание нам обоим, что даже в шуме роскошного приёма важнее всего услышать тихий голос совести и не потерять человеческое лицо.
