Вся жизнь — словно наказание. Как долго ещё терпеть?
Порой мне кажется, что я рождена не для радости. Будто кто-то наверху взглянул на меня и подумал: «Пусть страдает». И страдаю. С самых малых лет, с первой разбитой веры в добро. Я — женщина, которой судьба раз за разом шепчет: «Ты не заслуживаешь счастья».
Мне едва исполнилось восемнадцать, когда мир рухнул. Один мужчина, ровесник отца, хитростью завлёк меня к себе. Обманул, сломал, осквернил, а потом — будто ничего не было — отвернулся и всё отрицал. Родители пытались добиться правды, но он был не простой — связи, деньги, власть. Вышел сухим из воды. А я осталась с клеймом — «испорченная», «лёгкая». Хотя была всего лишь напуганной девочкой.
Когда узнала, что беременна, мать с отцом хотели подать на установление отцовства. Но я отказалась. Не хотела, чтобы этот человек хоть как-то касался моего ребёнка. Он был грязью и не имел права даже знать, что у него есть сын.
Чтобы спасти хоть каплю достоинства, мать отправила меня к дальним родственникам — на другой край страны. Там я родила Сашеньку. До трёх лет жила одна, а потом вернулась домой с выдуманной историей — якобы вышла замуж и развелась. Никто не должен был знать правду.
Но дома ждал новый удар. Отец умер, брат отправил мать в дом престарелых и забрал родительский дом себе. Встретил меня с презрением: «Женщине, которая вечно заглядывается на мужчин, не место здесь. Выбьешься — значит, заслужила. Нет — иди по миру».
Родной брат намекнул, что мой удел — улица.
Но я не сломалась. Работала до седьмого пота — мыла полы в чужих домах, посуду в кафе, помогала на свадьбах. Жили бедно, но честно. Деньги считали до копейки.
Одна знакомая посоветовала: «Поезжай за границу — в Германию, там платят в разы больше». Через агентство уехала в Берлин. Работала в маленьком отеле без отдыха. Хозяйка следила за каждым движением, твердила, что делает мне милость — терпит под одной крышей ещё и моего сына.
Когда он болел, я бегала с кухни в его комнату — дать лекарство, накормить, обнять. А потом — снова к работе.
Когда Саша подрос, начал мне помогать. И хозяева получили второго работника даром. Ради него я решила бороться.
Раз в несколько месяцев выпрашивала пару часов, чтобы съездить в соседний город, где собирались наши — русские, такие же, как я. Там встретила Артёма. Казался добрым, искренним. Угощал чаем, возил на машине, говорил, что ценит таких, как я — трудолюбивых, честных.
Я поверила. Влюбилась. Потому что жила в клетке, а он стал для меня глотком воздуха. Когда мы впервые остались вдвоём, я плакала. Меня столько лет никто не касался с нежностью.
Мы строили планы. Я рассказала, что скопила немного денег — на учёбу сына, которого каждую осень отправляла в пансион, чтобы вырос человеком. Артём уговорил вложить их в его дело. Рисовал сказку — дом у моря, семья, новая жизнь.
Я отдала ему всё. И больше не видела. Ни звонка, ни слов. Только тишина. Он растворился, будто его и не было.
Деньги — не главное. Но он украл у меня не только их. Он снова убил веру. Надежду.
Почему именно я? Что я сделала, чтобы мир меня так ненавидел? Почему для других счастье — обычное дело, а для меня — недосягаемая мечта?
Я не жду жалости. Просто устала. Устала быть сильной. Устала ждать, что завтра станет легче. Устала доказывать, что достойна любви. Хочу понять — разве я не заслужила хоть каплю тепла? Хоть немного счастья? Хоть крошку…
