В каждом дворе был свой чудак.
У нас на Преображенской улице — Арина Родионовна.
Не монеты она копила, не открытки или безделушки.
Нет, она собирала башмаки утраченные.
Башмаки без пары, изношенные, забытые у подъездов, оставленные в парке, брошенные на тротуарах после поспешных переездов.
Завидев одинокий башмак, она подбирала его.
Оттирала, отчищала.
Ставила на полку у себя в комнатке, прямо у окна.
Детские лапти, взрослые сапоги, туфельки на каблучке, рабочая обувь, праздничные, стоптанные, покинутые.
Спросил её как-то сосед, зачем она это делает.
Арина Родионовна ответила:
— Потому что всяк из нас хоть раз бывал башмаком без пары.
Никто не понимал её.
Но она знала твёрдо.
Говорила, что башмаки утраченные — словно люди, чувствующие себя порой лишними, без надобности, позабытыми судьбою.
Она их не выбрасывала.
Приглядывала за ними.
Бывало, скажет:
— Может, его пара износилась донельзя. Может, позабыли ненароком. А я не хочу, чтоб валялся он на безлюдной дороге, как негодная вещь случалось, если сосед впадал в уныние, Арина Родионовна дарила ему одинокий башмачок.
Заворачивала в обёрточную бумагу и наказывала:
— Сохрани. Пусть напоминает: даже если сбился с пути и потерян — цену свою не теряешь.
Рассказ этот разошётся по всей округе, когда парень наш Вася выложит на городской сходке тряпицу с изображением её собрания.
Сотни людей из Грачёвки начали носить ей старую обувь, оставляя у калитки.
Ныне в уголке у Арины Родионовны их — целая гора.
Не по причуде былая.
Но потому что ведала она то, о чём другие забывали:
Не всякая одинокая вещь — сломана.
Порой она лишь ждёт, чтоб кто-нибудь поглядел на неё иными очами.
ЖЕНЩИНА, СОБИРАЮЩАЯ ПОТЕРЯННУЮ ОБУВЬ НА УЛИЦЕ
