**Дневник Родиона**
С самого начала ты мне не понравилась…
Смешно, конечно, но я бежал как медведь в посудной лавке — тяжело, неуклюже, с пыхтением и каплями пота, стекающими по щекам. Хорошо, хоть никто не видит, как я задыхаюсь.
Год за компьютером, бутерброды от мамы — и вот результат: живот, от которого не убежать, в прямом смысле.
«Ты не отрываешься от монитора, мозгу нужна подпитка», — оправдывалась мама, подкладывая на стол ещё один бутерброд.
Последним усилием я влетел в тамбур электрички как раз перед тем, как двери захлопнулись. Сердце колотилось, футболка прилипла к спине.
«Всё. С понедельника — бег, диета, спортзал», — пообещал я себе в сотый раз.
Вагон был полупустым. Дачники разъехались утром, а я, как обычно, проспал. Уселся подальше, чтобы не мешать людям запахом пота.
А потом увидел её.
Девушка в очках, которые делали её похожей на совёнка, сидела напротив. Красный нос, мокрый платок — плакала.
«Бросил, наверное», — подумал я. «Ну и кто её вообще зацелует в таких очках? Серая Мышка…»
Она почувствовала взгляд, мельком глянула на меня и отвернулась. Но через минуту снова посмотрела — и в её глазах читалось: «Толстяк, а ещё оценивает».
«Сама посмотри на себя», — мысленно огрызнулся я и демонстративно уткнулся в окно.
На следующей остановке зашли двое с пивом. Один подсел к Мышке, другой — напротив. Стук колёс заглушал слова, но по их ухмылкам было ясно: пристают.
Она встала — ей перекрыли путь.
«Ребята, отстаньте», — прочитал я по губам.
Не помогло.
Пассажиры делали вид, что не замечают. Я вздохнул, поднялся и подошёл сзади к тому, кто блокировал ей дорогу.
— Сидеть! — рявкнул я, когда он замахнулся. — Это моя жена. Ещё раз подойдёшь — кости переломаю.
Они смутились, забормотали что-то про «ну ты бы сразу сказал» и ретировались.
Я сел напротив.
— Посижу рядом, пока не доедем.
Она молча кивнула.
На станции «Борки» мы вышли вместе. Пустая банка из-под пива просвистела мимо — парни из тамбура ржали. Я обернулся, но поезд уже уходил.
— Вас не задело? — спросила Мышка.
— Нет. А вы дачница? Проводите?
Она повела меня по тропинке, петляющей между сосен. Пахло смолой и тишиной.
— Вы плакали? Бросил? — спросил я.
— Вам какое дело? — огрызнулась она.
Я замолчал.
У калитки её встретила мама. Девушка бросилась к ней в объятия, зарыдала.
Я поспешил уйти.
На следующий день я ехал обратно. Народу — как сельдей в бочке. И тут знакомый голос:
— Садитесь сюда!
Мышка. В цветочном платье, без слёз. Оказалось, не серая вовсе.
— Это мой муж, — сказала она, отгоняя старушку от свободного места рядом.
Я сел.
— Как шашлыки? — спросила она.
— Хорошо. Воздух, река…
— И комары, — закончила она.
Мы рассмеялись.
— Я Маша.
— Я Родион. Не Раскольников, — пошутил я.
— Не похож, — парировала она.
Разговорились, будто знакомы сто лет.
— Так почему плакала? — не удержался я.
Она вздохнула.
— Парень… жили вместе, собирались жениться. Потом у него «заболела мама»…
Я застонал:
— Классика. «Нужны деньги на лекарства», да?
Она округлила глаза.
— Как вы знаете?!
Я объяснил схему. Она покраснела:
— Почти так. Только он сказал, что я «прелесть», а не ангел…
— А сколько отдала?
— Двести тысяч.
— Новую «Ладу» можно купить, — присвистнул я. — Давай твой ноутбук.
Мы поехали к ней. Я нашёл его страницы за час. Отправил сообщение: «Верните деньги, или завтра вся сеть узнает, как вы кидаете девушек».
Ответ пришёл мгновенно — трус.
Назавтра я принёс Маше деньги.
— Ты мне не понравился в электричке, — призналась она.
— А я тебя Мышкой назвал, — усмехнулся я.
Через полгода мы поженились.
Теперь, когда мы идём по улице, люди оглядываются: «Неудачная пара».
Но Маша идёт, гордо подняв голову.
А я сбросил уже восемь килограммов.
