— Здравствуй, мам, — Лада произнесла словно между делом, но голос её звучал холодно и отстранённо.
— Ладушка! Да откуда такая нежданность? Ты же не предупреждала, — удивилась Светлана Петровна.
Лада пристально посмотрела на мать. Слово «нежданность» повисло в воздухе, будто гвоздь, вбитый в сердце, а потом эхом отозвалось в голове. «Не ждала». В последнее время её, кажется, никто и нигде не ждал.
— Чего застыла, как истукан? Заходи, у меня компоты закатываются. Так зашла или дело есть? С Витьком всё в порядке?
— Всё нормально, мам, с Виктором. На первое время мы им квартиру сняли. Дмитрий сразу три месяца оплатил, а дальше пусть сами…
Лада скользнула взглядом по матери: та, как всегда, хлопотала по хозяйству. Так было всегда. С детства Лада помнила, что мать вечно куда-то спешила.
«Быстрее, быстрее…», «Сбегаю в магазин, там завезли…», «Ты сиди, а я схожу…», «Лада, не мешай, видишь — работаю!». У Светланы Петровны всегда были дела поважнее, а дочери она чаще говорила «потом».
— Лад, чай сама налей, а то некогда, банки ещё не простерилизовала. Ладно?
— Хорошо, — согласилась Лада и налила чай, хотя пить его не хотелось.
— Ну так чего пришла-то?
— Мам… а ты никогда не думала развестись с отцом? — неуверенно начала Лада.
— Ох… Да нет, зачем? Синица в руках лучше журавля в небе. Все мужики на одно лицо. А что?
— Мам… я хочу развестись.
— Что?! Да что случилось-то?! Налево пошёл?!
Светлана Петровна явно не ожидала такого поворота и даже приостановила протирание банки.
— Мам, мы просто чужие друг другу. Витя вырос, с девушкой съехался. Думаю, мне и Дмитрию нужно развестись…
— Да что у вас произошло, Господи?!
— Сегодня двадцать пять лет нашей свадьбы. А он утром даже не вспомнил. Спросил только, где носки лежат и когда завтрак будет. И всё… — голос Лады дрогнул.
— И всё?! Ладушка, ну дура же ты! Ну и придурь! Годовщина свадьбы! Да брось! Мне твой отец за всю жизнь ни цветочка не подарил, и я ему — тоже. На фиг деньги на ерунду тратить?! — раскричалась Светлана Петровна.
Лада смотрела на мать и понимала — зря пришла. Мать её никогда не понимала. По щеке скатилась слеза.
— Да ты мне ещё истерику закати! Ты хоть понимаешь, какая морока с этим разводом начнётся? Квартиру делить, дачу, машину… А деньги на счёте как? Я вот наличкой снимаю, дома храню. Это ж теперь размениваться! Такая хорошая «трёшка», столько в ремонт вбухали…
Лада смотрела на мать. Та что-то считала вслух, прикидывала доли. От этого на душе стало ещё тяжелее.
— Вот что я тебе скажу, дочь, — иди домой и забудь эту дурь. Хочешь, я тебе пионов нарву, всё равно скоро отцветут…
— Не надо, — всхлипнула Лада.
— Ну как знаешь. Ты уже уходишь? У нас вчера в магазин дешёвые макароны завезли, тебе не надо?!
Лада молча покачала головой и поспешила уйти. В родительском доме дышать было нечем.
Она направилась к автобусной остановке, но передумала и свернула на набережную.
В сумке зазвонил телефон. Лада почему-то подумала, что это Дмитрий — вдруг вспомнил про годовщину. На экране высветилось имя сына.
— Да, Вить.
— Мам, привет. У тебя есть минутка? Мне срочно нужно поговорить.
— Конечно. Встретимся в кафе через час?
— Давай. Где?
— В «Ласточке», я недалеко. Мне тоже есть что сказать.
Лада свернула на соседнюю улицу и через двадцать минут уже сидела за столиком. Сын приехал через десять.
— Привет, мам.
— Привет, сынок. Я только кофе заказала, есть не хочется.
— Да и ладно. У меня времени немного.
— О чём хотел поговорить?
— Мам… В общем, Настя ждёт ребёнка…
Лада на миг онемела. Всего несколько недель назад Витя съехался с девушкой. Сама она не была против, но стать бабушкой в сорок пять лет ей не хотелось.
— Мам, ты чего молчишь?
— Я… просто не ожидала, Вить. Вы справитесь?
— Конечно, ты же поможешь? А ты что хотела сказать?
— Сынок… Как ты отнесёшься, если я с отцом разведусь?
— Вы что, решили? Что случилось?
— Мы просто чужие. Сегодня двадцать пять лет свадьбы, а он даже не вспомнил.
— Ну, разводитесь, я уже взрослый. Ладно, мне бежать.
— Пока, сынок…
Лада расплатилась за кофе и пошла домой, хотя возвращаться не хотелось. По пути зашла в магазин, а дома приготовила ужин.
Дмитрий вернулся под вечер. За ужином рассказывал про начальника и новую машину Сашки. Лада кивала, не слушая.
Наутро он уехал на работу. Лада перемыла посуду, чувствуя растерянность. С одной стороны, обижало отношение мужа. С другой — двадцать пять лет, целая жизнь. Разрушать это из-за забытого юбилея… Возможно, мать права, и она драматизирует.
Зазвонил телефон. Витя.
— Да, сынок.
— Мам, насчёт вчерашнего… Я тут подумал…
— Ты считаешь, я погорячилась? Я сама думаю…
— Нет, мам, подожди. Вам надо недвижимость до развода поделить, чтобы без судов. Нашу «трёшку» можно разменять на две «однушки». Дачу продадим, мне с Настей «двушку» купим. Так выгоднее.
— Может быть, Вить. Давай позже. Я занята…
— Ладно. Но думать нечего — так всем лучше. Главное — не прогадать, мам.
Ладе не хотелось этого слушать. Хотелось плакать. Она вышла на набережную, дошла до скамейки. На ней сидел мужчина.
— Я не помешаю?
— Да что вы! Садитесь. Погода-то какая!
— Да… — вздохнула Лада.
— А вы грустная, — заметил незнакомец.
— Настроение не очень…
— А я знаю, как его поднять! — он вскочил и куда-то ушёл.
Вернулся через пять минут с двумя эскимо.
— Где-то чита”— В мороженом есть гормон счастья, хотите проверить? — улыбнулся он, и Лада, впервые за долгое время, почувствовала, что жизнь только начинается.
