Жду тебя…
Степан быстрым взглядом окинул избу — лампы погашены, никого не забыл. Закинул за плечи потертый, выцветший рюкзак, привычно надвинул картуз и вышел на крыльцо. Дверь щёлкнула, замок щёлкает неуверенно. «Покрасить бы…» — мелькнуло в голове. У калитки задержался, окинул взглядом родные стены, потом твёрдо зашагал по деревенской улице.
— В лавку, Степан Петрович? — Клава-соседка, прикрыв глаза от солнца ладонью, улыбалась. Живот у неё покачивался, словно полное ведро. Степан махнул рукой — некогда.
У края деревни его догнал запыхавшийся грузовик.
— В лавку? Подсаживайся, подкину! — крикнул из кабины шофёр Колька.
Степан, кряхтя, забрался в высокую кабину.
— Рано ты, лавка только к восьми откроется, — Колька пожал ему руку.
— На автобус спешу.
— В райцентр? — оживился парень. — Да я туда же! Чего в автобусе толкаться? Доставлю куда скажешь.
— Повезло, — пробормотал Степан, снял картуз, провёл рукой по поредевшим седым волосам.
— По делам? Сейчас огород сажать пора.
— Успею. А ты-то сам зачем в город? — Грузовик подпрыгивал на ухабах, голос дрожал.
— А ты когда назад? — Колька вопрос проигнорировал.
— К вечеру.
— Дело, значит, — заключил парень.
— Дело, — коротко ответил Степан. Годами жил один, отвык от болтовни.
— Ладно, не буду душу трясти. Только дорога дальняя, за разговором быстрее пройдёт.
— Верно… — Степан кивнул.
Слева темнел сосновый бор, справа — поле, заросшее клевером. Раньше тут лён золотился, а теперь — ветру да пчёлам раздолье.
На окраине соседней деревни у остановки толпился народ. Дорога стала ровнее, грузовик покатил быстрее.
— Чего не женишься? Вон тебе тридцать скоро. Одному — худо, — неожиданно нарушил молчание Степан.
— Да где жениться-то? Девки все в город сбежали, а городские нас, деревенских, за людей не считают.
— И то правда, — вздохнул Степан. — А ты бы сам в райцентр перебрался. Шофёры везде нужны. Квартиру бы дали, денег скопил — дом себе поставил.
— Ха! Ждут там меня… Да и мать одну не бросишь. Круг какой-то.
— Ты парень хороший. Будь у меня внучка — за тебя бы отдал.
— А сам-то… не женат?
— Не сложилось. Не смог забыть свою Любашу…
— Нашу?
— Нашу. Только тебя тогда и на свете не было.
Проезжали деревни — одни с кирпичными новыми домами, другие — с покосившимися избами.
— Любил я её, — вдруг продолжил Степан. — Как увижу — сердце колотится, будто молотом бьют. А улыбнётся — голова кружится. Мать у неё строгая была, никуда не отпускала. А мы в лес убегали, за огородами встречались…
Школу кончил, на трактор сел. Думал, год поработаю, денег на свадьбу скоплю. А тут — армия. Два года. Плакали оба, когда прощались. Обещала ждать… — Степан замолчал. Колька не торопил.
— Писем не писал. В деревне-то все друг у друга на виду. Мать её всё равно бы не дала получить. Не нравился я ей. Кандидата в зятья почище искала…
Время другое было — ни телефонов, ни писем толком. Через три месяца мать написала: Любаша замуж вышла. Студент-практикант… А я в казарме с ума сходил. Не помню, как два года отслужил.
Вернулся — сразу к ней. А мать её как зашипит, как гадюка, палкой гонит: «У неё муж, ребёнок, квартира в городе!»
Подруга адрес дала. Мама моя плачет: «Не надо, сынок, береди…» Но через две недели я не выдержал, поехал. Во дворе ждал, за деревом прятался. Хотел без мужа поговорить…
Вижу — идёт моя Любаша, ребёнка на руках несёт. Похорошела… Только шагнул — а муж её из подъезда. Солидный такой, в очках. Поцеловал её — и домой вместе. А я так и остался за деревом…
Уехал потом на стройку. Там с буфетчицей Надей сошёлся. Огонь, а не женщина. Но… не смог полюбить. Родители один за другим ушли. На похороны матери приехал — да так и остался. Дом подлатал. Только душа ноет… Кому всё это?
— И больше не видел её? — осторожно спросил Колька.
— Нет. Зачем? Семья, ребёнок… А недавно она мне приснилась. — Степан повернулся к парню. — Как живая… Говорит: «Что ж не приехал? Я жду…» Проснулся — сердце колотится, пот ручьём. Вот и поехал.
— Да ты что… Всю жизнь одну любил? Думал, такое только в кино бывает.
— Любовь она или есть, или нет. Нынешнее «как бы» — не любовь, а так… пустота.
Впереди замаячили многоэтажки.
— Куда тебе?
— Едь не спеша… Адрес потерял. Дом узнаю.
— Ладно.
С последнего раза всё изменилось. Лишь у вокзала Степан сориентировался, показал улицу. Остановились у пятиэтажки.
— Спасибо, Колька. Выручил.
— Обратно когда?
— Не знаю…
— Ладно. У меня дела часа на три. К пяти освобожусь. Будешь тут стоять — вместе поедем.
— Постараюсь… — Степан вышел, закинул рюкзак, махнул рукой и зашагал во двор.
Дерево то самое… Но вот квартиру забыл. У подъезда старушка сидит.
— Любаша Матвеева тут живёт? — спросил Степан.
— Люсенька? В одиннадцатой. Только её нет, на работе. В магазине, за углом.
Кассирша в магазине всплеснула руками:
— Вас что, обманули?
— Да нет… Мне Любовь нужна, постарше.
— Тут такой нет… Ой, вам плохо?
Степан понял — опоздал.
— Люба… Любаша… — бормотал он, а в глазах темнело.
Девушка вывела его на улицу.
— Мою бабушку звали ЛюбовьюСтепан тихо улыбнулся, глядя на внучку, и подумал, что жизнь, хоть и поздно, но всё же подарила ему ту самую встречу, которую он ждал всю жизнь.
