**Дневник. Под маской благополучия**
— Только попробуй Наденьке сказать, что мы разводимся, ты понял? Не смей портить свадьбу дочери! — шипела Светлана, озираясь по сторонам, будто боялась, что кто-то подслушает.
— Если кто и мастер портить праздники, так это ты, — процедил Дмитрий, тяжело дыша под грузом чемоданов. — Могла бы и помочь, кстати! А то шествуешь, как царица!..
…По перрону шли двое. Женщина отбивала каблучками дробь по плитам, а мужчина ковылял, волоча сумку на колесиках, которая поскрипывала в такт их шагам.
— Хватит с меня тяжести носить. Двадцать пять лет тащу тебя на своей шее, а благодарности — ноль!
— Вот как! — Дмитрий округлил глаза. — Надо было брать отдельное купе!
— Придется потерпеть, дорогой, — язвительно бросила Светлана.
Проводница, заметив их перепалку, вежливо улыбнулась:
— Ваш вагон?
— Третий, — хором ответили супруги.
— Билеты, пожалуйста. Хорошо, всё в порядке. Ваши места — одиннадцатое и двенадцатое. Проходите.
Светлана только шагнула вперед, как Дмитрий, нарочно толкнув ее плечом, вскочил в вагон. Женщина фыркнула и с достоинством взобралась на ступеньки, эффектно вкатив чемодан.
— И не вздумай доставать свою гармонь, — предупредила она мужа.
— Моя гармонь хотя бы не храпит, как ты!
— Громче, Дима, пусть весь вагон наслаждается нашими разборками! — Светлана закатила глаза и наклонилась к сумке.
Дмитрий устало плюхнулся на нижнюю полку, достал книгу и сунул её под матрас.
— Ты ничего не перепутал? Это моё место! — Светлана уставилась на него.
— Как бы не так. В билетах посмотри. Твоё — наверху. Вот и лезь.
— Дима, это не смешно.
— А я не клоун. Не уступлю. Лезь.
…Светлана и Дмитрий прожили вместе четверть века. Их дочь Надя, единственная и любимая, выросла в семье, где родители казались ей идеальной парой: отец — надежный, как дуб, всегда готовый починить кран или защитить от беды; мать — радушная хозяйка, создающая уют.
Но за фасадом скрывалось другое. За годы накопились обиды. Светлана, когда-то романтичная девушка с мечтами, превратилась в требовательную женщину, уверенную, что пожертвовала всем ради семьи. Дмитрий, некогда галантный юноша, чувствовал себя загнанным в угол работой и бытом, где его усилия оставались незамеченными.
Брак стал рутиной: он приходил с завода, смотрел телевизор, иногда брал гармонь; она варила борщ, убирала, заботилась о дочери. Они перестали говорить по душам. Попытки вернуть страсть разбивались о стену усталости.
Решение развестись зрело годами. Последней каплей стал разговор на кухне, когда узнали о свадьбе дочери. Ссора переросла в откровенность: брак держался на привычке, не на любви.
Надя ничего не знала. Для неё это была крепкая семья, где родители, несмотря на перепалки, всегда поддерживали друг друга. Кто станет омрачать невесте свадьбу разводом?
Потому Светлана и Дмитрий договорились сохранить видимость благополучия до торжества. А после — подать на развод.
Сейчас они едут в одном вагоне. Он — внизу, она — напротив, пока в купе нет попутчиков. Молчат, будто чужие.
Утренняя суета разбудила Светлану. В купе вошла пожилая женщина с потрёпанным чемоданом. Дмитрий, уткнувшись в телефон, даже не взглянул на неё. В ответ на приветствие буркнул что-то невнятное.
Старушка выглядела измученной: седые волосы растрепаны, тени под глазами, губы дрожали.
— Сынок, помоги, — тихо попросила она.
Дмитрий оторвался от экрана и засунул чемодан под полку.
— Доброе утро, — сказала Светлана сверху.
— Здравствуйте, — ответила попутчица и развернула матрас.
Светлана спустилась вниз и столкнулась с недовольным взглядом мужа.
— Что? — фыркнула она.
— Ты на пиджак наступила.
— А зачем ты его сюда повесил?
— Чтобы не помялся.
— Надя потом не погладит? Ах да, это же я всегда гладила! — Светлана демонстративно прижала пиджак к стенке.
Дмитрий лишь закатил глаза.
Их спор прервали тихие всхлипы. Бабушка смотрела в окно, прижимая платок к лицу.
— У вас всё в порядке? — осторожно спросила Светлана.
— Да-да, простите, — прошептала старушка.
Светлана взглянула на Дмитрия — он выразительно поднял брови: «Я ни при чём».
— Предложи ей воды, — прошипела она.
— Сама предложи.
Но бабушка уже достала железную кружку и бутылку.
— Давайте я открою, — засуетилась Светлана.
— Спасибо, — слабо улыбнулась та. — Уже ничем не помочь… Моего Васеньки нет…
Светлана онемела.
— Поехала к дочке в гости. А через два дня звонок… Не стало его. Сорок лет душа в душу. Не дождался…
Светлана украдкой взглянула на Дмитрия. Его надменность сменилась растерянностью. Давно она не видела в нём сочувствия.
В купе повисла тишина. Светлана написала мужу в мессенджер: «У неё муж умер. Без глупых шуток».
Дмитрий зло сверкнул глазами. Тактичности ему не занимать — почему она так думает?
Бабушка, успокоившись, заговорила:
— Васенька был особенный. Придёт с работы, снимет свитер и сразу спросит: «Как самочувствие, родная?». Не «что на ужин», не «где тапки»… Каждый день.
Светлана и Дмитрий молча слушали.
— А как он дочку любил! — продолжала старушка. — Когда Леночка родилась, он сбежал с вахты, чтоб крикнуть под окнами роддома, как любит нас. И руки золотые были — всё мог починить…
Дмитрий ёрзнул на полке.
— И что, не ругались никогда?
— Димка! — Светлана дёрнула его за рукав.
— Ругались, конечно. И я даже уходила. Трижды. Хотя… один раз просто в сарай залезла, чтоб онподумалось, может, и нам стоит попробовать снова — не убегать, а залезть в сарай, подождать, пока один другого не найдёт.
