— Ты куда собралась? Опять к своему Денису? А обед? — спросила мать, выйдя в коридор.
— Не хочу есть, — ответила Света на последний вопрос.
Ей казалось, что мать переживает лишь о том, поела ли она, а не о том, с кем встречается. Поправив пояс платья, она улыбнулась своему отражению в зеркале и повернулась к матери.
— Он же без гроша за душой. Зачем он тебе? Ни дома, ни семьи, ничего. Он не сможет дать тебе нормальную жизнь, потому что сам её не знал. Детдомовский… привык заботиться только о себе… — слова летели из уст матери, как воробьи с крыши.
— Мам, хватит! — резко перебила её Света. Улыбка исчезла. — Ты его даже не знаешь. Разве он виноват, что вырос без родителей? Говоришь, будто он преступник. А он лучше многих, у кого есть мать и отец. — Голос дрожал от обиды, щёки горели, а глаза блестели от слёз. В этот момент Света была так прекрасна, что мать разозлилась ещё сильнее.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь! — Она резко повернулась к комнате, где отец читал газету. — Тебе разве всё равно, за кого твоя дочь замуж выйдет?
Отец вздохнул, отложил газету и подошёл к ним.
— Чего ты от меня хочешь? Привязать её к стулу? Сегодня запрёшь, а завтра она сбежит. — Он посмотрел на дочь. — Ты на неё взгляни. Ничего не напоминает? Тебя тоже родители не пускали ко мне. Помнишь, как из окна вылезала? У меня тоже ничего не было — койка в общаге, две рубашки да дырявые ботинки. И костюм брата, в котором я на выпускной ходил.
Разве тебя это остановило? Разве помешало любить меня и замуж выйти? Твоя мать до сих пор меня ненавидит, хоть у меня и бизнес, и квартира, и машина. Она на мои деньги в санатории отдыхает, но в душе я для неё всё тот же деревенский паренёк из бедной семьи. Для неё это было преступлением.
Он говорил спокойно, но было видно, как ему тяжело. Крики жены, обида дочери — он не знал, как это исправить.
— Посмотри на неё. Она влюблена. Ты разве не видишь? Спорить с чувствами — пустое. Запретишь — сделаешь её несчастной, и она тебе этого не простит.
— Спасибо, пап, — прошептала Света и выскользнула за дверь, пока мать искала слова.
Когда дверь захлопнулась, мать набросилась на отца:
— Что это было? К чему эти воспоминания? Ты хоть слово в мою защиту сказать мог? Или тебе правда плевать, кто будет в нашем доме?
— Успокойся, — мягко сказал он. — Кто сказал, что они женятся? Денис не дурак — сначала встанет на ноги, потом под венец поведёт. Тебе бы лучше, чтобы Света с тем Петровым встречалась, который их одноклассницу в положении оставил? Родители его быстренько в Лондон отправили, а девчонка в семнадцать лет с ребёнком осталась.
— А детдомовский лучше? — зашипела мать.
— Откуда ты знаешь? Много ты их видела? Денис — нормальный парень. Дай ему шанс. Из меня вышел толк, а из него что, не выйдет? У него цель есть — пробиться. А у Петрова только папины деньги жечь.
Он вернулся к газете, давая понять, что разговор окончен.
— С тобой говорить бесполезно! — Мать фыркнула и ушла на кухню.
Света ничего этого не слышала. Она почти бежала на встречу, лёгкие босоножки едва касались асфальта. Ветер играл подолом её платья, обхватывая стройные ноги.
Вдали она увидела Дениса, и сердце застучало быстрее. Он заметил её и улыбнулся.
Они обнялись, и Света прижалась к его груди, будто к спасительной скале среди бурного потока. Так ветка, подхваченная водой, вдруг натыкается на камень и остаётся, а остальные несёт дальше, пока они не исчезнут в тёмной глубине.
Она слышала, как под рубашкой бьётся его сердце. Вдруг отстранилась:
— Что-то случилось?
— Почему ты так решила?
— Чувствую.
— Бабушка умерла. Два месяца назад. Узнал только сегодня.
— Ты не говорил, что у тебя есть бабушка.
— Я её не считал родной. Она отдала меня в детдом, ни разу не навестила. А теперь выяснилось, что завещала мне дом. Соседка разыскала меня через зятя, он в полиции работает. Надо съездить, посмотреть, в каком он состоянии.
— Ты хочешь там жить? — удивилась Света, бровь взметнулась вверх — точь-в-точь, как у матери.
— Вряд ли. Если нормальный — продам или квартиру куплю.
— Это же здорово! — глаза Светы загорелись. — У тебя теперь есть дом! А то мама говорит, что ты…
— Нищий? — усмехнулся Денис. — Я и сам знаю, что тебе не пара. Может, дом вообще развалина, и твоя мать окажется права.
— Перестань! Поехали сейчас же и проверим!
— Прямо сейчас?
— А чего ждать? Есть автобус? Вперёд!
Они успели на рейс. В автобусе было пусто.
— Позвони родителям, а то решат, что я тебя украл, — сказал Денис.
Света набрала отца, сбивчиво объяснила, куда едет. Закончив разговор, она выглядела расстроенной.
— Что? — встревожился Денис.
— Ругались с мамой из-за меня. Просил вернуться пораньше.
— Из-за меня, скорее. Зря ты поехала. Можешь выйти, я один съезжу.
— Ни за что!
Они молча смотрели в окно. Света расспрашивала о детстве, о бабушке.
— Строгая была. Не помню, чтобы улыбалась. Мне было лет шесть, когда она меня отдала. Родителей… не спрашивай.
Он отвернулся, и она замолчала.
— Маму сбила машина. Отца не помню — утонул, когда мне было четыре, — вдруг сказал он.
Дом Денис узнал сразу — крепкий, бревенчатый. Они стояли, гадая, как открыть дверь без ключа.
— Чего крутитесь? — раздался за спиной голос. Пожилая женщина в платке смотрела на них строго.
— Это мой дом. Анна Степановна — моя бабушка, — сказал Денис.
— Дениска? Какой ты большой! Я зятя просила тебя разыскать. Подождите, ключ принеИ пока они ждали, на душе у Дениса стало светлее, как будто впервые за долгие годы он почувствовал, что у него действительно есть дом.
