Иван Петров был суровым мужчиной. Сорок лет подряд он открывал свою бакалейную лавку, ни разу не пропустив дня. Точно по часам, трудолюбивый… но отстранённый.
У него было двое сыновей: Юрий и Максим. Но с Юрием, старшим, всегда был особенно строг.
— “Мужчины не плачут” — говорил он.
— “Будь сильным. Не будь как мать”.
Когда Юрий решил захотеть учиться музыке, Иван взбеленился.
— “Разве это профессия? Это пустое!”
Спорили так яростно, что Юрий ушёл из дома. Не вернулся. Годы шли. Иван так и не искал его. Гордость, думали иные. Замаскированная боль, говорили остальные.
Максим, младший сын, навещал отца. Но неизменно заставал его смотрящим на пустой стул у телевизора.
— “Папа, этот стул зачем?”
— “Он ждёт твоего брата”.
Не признавался вслух… но ждал.
Однажды Иван заболел. Ходить уже не мог. Максим взял заботу на себя. Стул оставался на месте. Всегда пустой.
В четверг после обеда кто-то постучал.
Это был Юрий. С бородой, уставшими глазами… но с прежней детской улыбкой. С гитарой в руках.
Когда он вошёл, Иван взглянул… и заплакал.
Первый раз в жизни.
Рыдал словно дитя, словно отец, словно человек.
И сказал:
— “Прости меня, сынок… Я так и не смог любить тебя как должно”.
Юрий сел на тот стул.
И заиграл песню.
Ту, что сложил давным-давно… о отце и пустом стуле, не перестававшем ждать сына.
🔸 Задумайтесь: Гордость рушит мосты, но истинная любовь всегда найдёт обратную дорогу.
🔸 Говорится: “Порой пустой стул кричит громче тысячи слов”.
Пустое кресло прощения
