— Мама, ты с ума сошла окончательно?
Слова дочери вонзились в Лидию, как нож под рёбра. Острая боль.
Она молча чистила картошку, сжимая нож до побеления пальцев.
— Над нами уже весь дом смеётся! Если бы отец загулял — ну ладно, мужик, бывает. Но ты?! Женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?
Слёзы капали на картофель. Одна, вторая… Скоро они текли ручьой, а дочь не унималась.
Константин, муж Лидии, сидел, сгорбившись, на кухонном стуле, нижнюю губу оттопырил, как обиженный ребёнок.
— У отца здоровье ни к чёрту, а ты… Что ты творишь? Ему уход нужен! — Костя всхлипнул. — Мам? Он тебе всю жизнь отдал, ребёнка вырастили вместе! А теперь?
Как только заболел — ты хвост поджала? Нет уж, родная, так не пойдёт…
— А как пойдёт? — тихо спросила Лидия.
— Что?! Да ты издеваешься?! Пап, слышишь? Она издевается!
— Танюш, будто я тебе не мать, а злейший враг… О-о, как за отца переживаешь…
— Мама! Хватит ныть! Нет, это конец… Сейчас позвоню бабушкам, пусть разбираются! Позор!
— Представляешь, — Таня обернулась к отцу, — иду из института, а они… по аллее, под ручку! Он ей стихи читает, наверное, сам сочинил, да, мам? Про любовь, поди?
— Злая ты, Таня. Злая и глупая. Молодая ещё…
— Ни капли раскаяния! Всё, звоню!
Лидия молча распрямилась, отряхнула передник. Встала.
— Ладно, дорогие мои. Я ухожу.
— Куда, Лидка?
— От тебя, Костя.
— Как это?! А я?! Что я буду делать?!
Дочь, сверкающая глазами, орала что-то в телефон.
— Та-а-ань! — завыл Костя, будто на поминках. — Таню-у-у…
— Что? Пап, где болит? Спина?
— Ой-ой… Она… мать… уходит говорит…
— Как уходит?! Куда?! Мама, что за бред?! В твои-то годы?!
Лидия усмехнулась. Аккуратно складывала вещи в чемодан.
Уйти было решено давно. Но заболел Костя — хондроз, грыжа (хотя врачи ничего не нашли). Завывал, страдал…
— Лида… у меня, кажись, грыжа…
— МРТ ничего не показало.
— Да разве они там разбираются! У Петровича сра— Они специально не говорят сразу, чтобы денег побольше содрать, — ныл Костя, но Лидия уже закрывала чемодан с твёрдым решением начать новую жизнь.
