– Не смей ко мне прикасаться! – крикнула Ольга, отстраняясь от сестры. – Двадцать лет назад надо было думать!
– Оленька, дай мне хоть слово сказать, – умоляла Татьяна на пороге квартиры, сжимая в руках пожухлые гвоздики. – Я не хотела тогда…
– Не хотела? – в голосе Ольги задрожали нотки истерики. – Ты увела у меня жениха за неделю до свадьбы! Платье уже висело, столы накрывались!
Татьяна попыталась переступить порог, но сестра преградила путь, упершись ладонью в косяк.
– Уходи. Мне нечего тебе сказать.
– Но мама умирает! – в отчаянии воскликнула Татьяна. – Она умоляет нас помириться! Хочет увидеть нас вместе перед…
Ольга поёжилась, но лицо оставалось каменным.
– Об этом нужно было думать, когда ты целовалась с Дмитрием у всех на виду в мой день рождения.
Татьяна уронила цветы, вытирая слёзы рукавом старого пальто.
– Я понимаю, что виновата. Но прошло столько лет…
– Для меня будто вчера, – отрезала Ольга и захлопнула дверь.
Прислонившись к двери, она медленно сползла на пол. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Двадцать лет, а боль оставалась прежней.
Закрыв глаза, Ольга снова увидела себя двадцатипятилетней — счастливой, влюблённой. Дмитрий Семёнович Королёв, инженер с завода, статный, умный, галантный. Год ухаживаний, предложение, планы на будущее. Мама ликовала: «Наконец-то старшая дочь пристроена!»
А Таня только что вернулась из университета — молодая, румяная, с веснушками и смехом, от которого мужчины оборачивались.
Телефонный звонок разорвал тишину. Соседка мамы, тётя Катя, сообщила шёпотом:
– Олечка, приезжай скорее. Маме хуже. Таня не отходит, а тебя всё зовёт…
– Не могу я с ней в одной комнате, – прошептала Ольга.
– Да что за ерунда! – всплеснула руками старушка. – Мать на смертном одре, а вы из-за мужика, который давно с другой живёт!
– Не из-за мужика… Из-за предательства.
Ольга опустила трубку, подошла к окну. Во дворе смеялись дети, шуршали колёсами коляски. Жизнь шла своим чередом. А в панельной девятиэтажке на окраине угасала её мать.
Последний их разговор всплыл в памяти. Мать уговаривала простить: «Семья дороже обид». Ольга стояла на своём:
– Она знала, как я его люблю! Знала про свадьбу! И всё равно…
– Дочка, любовь – не валенок, – вздыхала мать. – Если Дима к Тане ушёл, значит, не твой он был.
В ящике комода лежал старый альбом. Вот они с Таней в детстве – в одинаковых платьицах, с косичками. Вот выпускной – Ольга строгая, Таня сияющая. А вот тот роковой вечер на даче. Все вместе – она, Дмитрий, Таня, друзья. Он обнимает её за плечи, но взгляд – на сестру.
Как она не заметила тогда?
Таня надела новое алое платье. Дмитрий был рассеян, пил много. Ольга списала на усталость.
– Димусь, тебе не нравится?
– Нет, всё прекрасно, – он улыбнулся натянуто.
А Таня напротив хохотала, брызгая шампанским. Дмитрий не сводил с неё глаз.
Через неделю он исчез. В пятницу перед свадьбой Ольга пришла домой – мать в слезах, Таня у окна.
– Дима звонил… Свадьбы не будет.
– Почему?!
– Он… – Таня всхлипнула. – Мы полюбили друг друга…
Удар. Треск разбитой вазы. Крик матери.
– Как ты могла?!
– Я не хотела! Всё само…
Потом – пустота. Таня ушла к Дмитрию. Через месяц сыграли свадьбу. Ольга увидела его лишь раз – когда он приехал за Таниными вещами.
– Ольга Сергеевна, я хочу объяснить…
– Не надо. Живите счастливо. Но в моей жизни вас больше нет.
Она так и не вышла замуж. Работала в школе, хоронила отца, заботилась о матери. Татьяна приезжала тайком – мать шептала: «У них двое детей… Дима хороший отец…»
Теперь мать умирала. А Ольга стояла у подъезда, глядя на поседевшего Дмитрия.
– Как мама?
– Плохо… Таня наверху.
Он замялся:
– Я хочу извиниться…
Ольга посмотрела на него спокойно:
– Ты любил Таню?
– Да.
– Значит, всё правильно.
В квартире пахло лекарствами и тленом. Таня сидела у кровати, держа мать за руку. Постаревшая, в простеньком халате – не та резвая девчонка из прошлого.
– Оля… Ты пришла…
Мать шевельнула губами:
– Девочки… мои…
Ольга взяла её другую руку.
– Мы здесь, мама.
Таня заплакала:
– Прости меня…
Ольга смотрела на их переплетённые руки над угасающей матерью.
– Я прощаю. И ты меня прости.
Мама умерла на рассвете. А две сестры сидели рядом, словно снова ставшие одним целым.
*Обида – тяжёлый груз. Не стоит нести его всю жизнь.*
