В те времена, когда ещё не было этих новомодных офисов с открытым пространством, в одной московской конторе случилась история, о которой и поныне вспоминают с содроганием.
— Анна Семёновна, как вы можете так со мной разговаривать! — дрожал от возмущения голос Татьяны. — Я здесь уже полгода тружусь!
— А я пятнадцать лет! — отрезала заведующая. — И запомни раз и навсегда: ты здесь пустое место! Пока не заслужишь уважения, будешь делать, что скажут, и язык за зубами держать!
Таня стояла посреди общего отдела, чувствуя на себе взгляды коллег. Кто-то потупился, кто-то уткнулся в бумаги. Лишь Надежда из соседнего стола участливо покачала головой.
— Но я же всё делаю как положено! Отчёты сдаю в срок, клиентов не подвожу…
— Не подводишь? — начальница язвительно приподняла бровь. — А кто тогда вчера звонил, жалуясь, что его полчаса продержали?
— У меня же был другой клиент! Разве я могу разорваться?
— Вот именно — не можешь! И опыта маловато, и смыслу. Думаешь, институтский диплом — это пропуск в начальники? — Голос Анны Семёновны крепчал, ей явно нравилось торжествовать. — Таких умниц, как ты, я каждый год десятками вижу! Приходят, фыркают, а через месяц — в слезах бегут!
Таня сжала кулаки. От унижения в животе всё перевернулось. Она прекрасно знала — весь отдел слушает, а завтра этот разговор будет обсуждаться за чаем.
— Хорошо, — прошептала она. — Что делать?
— Вот это правильный вопрос! — начальница довольно кивнула. — Разберёшь архив. Там бумаги за три года в полном хаосе. Приведёшь в порядок — тогда поговорим о других заданиях.
— Но я же менеджер, а не архивариус!
— Я что сказала? Ты здесь никто! Пока я не решу иначе, будешь делать, что велят. Не нравится — вон дверь.
Анна Семёновна развернулась и ушла, громко стуча каблуками. Таня осталась стоять, чувствуя, как внутри всё кипит от злости.
— Не бери в голову, — шепнула Надя. — Она со всеми новенькими так.
— Как можно так унижать людей?
— Знаешь… — Надя оглянулась, — она сама через это прошла. Её начальница, Вера Павловна, была и вовсе тираном. Аннушу и полы заставляла мыть, и в туалетах убирать. А теперь она так же других ломает.
— Это не оправдание, — Таня зло стиснула зубы.
— Не оправдание, а правда. У нас кто выжил — тот и удержался. Остальные… — Надя развела руками.
Таня молча собрала вещи. Руки дрожали. Она представляла, как придёт домой и расскажет Сергею. Он, конечно, скажет: «Бросай эту дыру!» Но где она найдёт новую работу? В их районе вакансий — раз-два и обчёлся.
— Ты куда? — окликнул её Виктор из соседнего отдела.
— В архив. Велели бумаги разбирать.
— Ох, нарвалась… А что случилось?
— Да ничего. Клиент подождал немного — вот она и вспыхнула.
— А… Это, наверное, Лебедев? Он всех по очереди терроризирует. А Анна Семёновна его боится — он с директором в гольф играет.
Таня взяла папки и спустилась в подвал. Коморка без окон, пыльные шкафы, шаткий стол. Лампочка коптила над кучей неразобранных дел.
«Вот тебе и карьера», — горько подумала она.
Дома Сергей встретил её обычным вопросом.
— Ужасно, — честно ответила Таня. — Унизили при всех, в подвал отправили.
— Как она смеет?! — возмутился муж. — Ты это терпеть собралась?
— А куда деваться? На твою учительскую зарплату мы не проживём.
Сергей обнял её:
— Ладно. Но если станет совсем невтерпёж — скажи. Как-нибудь выкрутимся.
Назавтра Таня вернулась в архив с новыми силами. Решила — сделает всё идеально, чтобы не дать повода для придирок. К обеду полшкафа уже блестело порядком.
— Как дела? — Надя принесла бутерброд.
— Потихоньку. А ты что здесь?
— Отдохнуть. Наверху опять Анна Семёновна бухгалтера терзает.
— И что, никто не защитит?
— А помнишь Катю Сидорову? Три года назад работала. Разок спорить начала — через неделю уволили. Наговорили, что хамка и бездельница.
Таня сжала губы. Логику она понимала — но принять не могла.
После обеда явилась сама Анна Семёновна. Осмотрела работу и фыркнула:
— Медленно. За день можно было больше сделать.
— Я стараюсь аккуратно.
— Аккуратно? А почему по годам разложила? Я сказала — по алфавиту!
— Но так искать неудобно…
— Я не спрашиваю! Переделывай!
Таня смотрела на полки. Переделывать всё заново? Но что оставалось делать?
К концу недели архив сиял. Таня засиживалась допоздна. Сергей ворчал, но понимал — выбора нет.
— Ну что, готова? — явилась Анна Семёновна в пятницу.
— Да.
— Где договор с «Востоком»?
— В разделе «В».
— А должен быть в «Договорах»!
Таня почувствовала, как внутри что-то рвётся. Это уже издевательство!
— Объясните чётко, как нужно.
— Думай сама! — вспыхнула начальница. — Думаешь, с институтской корочкой ты умнее меня? У меня техникум — а работаю лучше всех выпускников!
— Я не говорила…
— Всем видом говорила! Принцесса! Чуть что — носик воротит!
Таня молчала. Слёзы душили, но она сдерживалась.
В понедельник она вернулась с новым решением — молчать и делать.
— Ну что, одумалась? — встретила её Анна Семёновна.
— Да.
— Отлично. Будешь должников обзванивать. Никаких нежностей! Должны — пусть платят!
Первые звонки прошли гладко. Люди обещали рассчитаться.
— Ты им поверила? — начальница нахмурилась. — Они год обещают! Давить надо!
— Но у них трудности…
— Какие трудности?! Пусть в долг берут!
Таня сжала зубы. Вечером Сергей возмутился:
— Теперь тебя в вышибалы записали?
— Работу делаю.
— Ты меняешься, Тань. СтановИ когда спустя год сама Татьяна, теперь уже начальник отдела, сказала новенькой стажёрке те же самые слова — «Ты здесь никто» — она вдруг осознала, что окончательно превратилась в ту, кого когда-то так ненавидела.
