**Чувство долга**
Верочка зашла в палату.
— Доброе утро, — поставила на тумбочку лоток со шпицами и подошла к первой кровати у двери.
— Как самочувствие, Серафима Васильевна?
Старушка повернулась на бок, подняла сорочку. Верочка аккуратно сделала укол, поправила ночну.
— Всё? А у вас, Верочка, рука лёгкая — даже не почувствовала, — проскрипела Серафима Васильевна.
— Отдыхайте. — Перешла к следующей. — Анна Сергеевна, сын опять не приходил? Дайте телефон, я позвоню, напомню.
— Не надо. Он меня сюда отправил умирать, — тихо ответила женщина, глядя в стену.
— Да что вы! Вас же скоро выпишут. Надо же вещи принести — вас на «скорой» привезли, не в халате же домой идти.
— Домой я не пойду. Отсюда — прямиком в богадельню, — буркнула старушка.
— Да, бред! У вас же семья есть. — Верочка замерла со шприцем.
— У вас мать живет? — Анна Сергеевна повернулась, глаза красные.
— Умерла три года назад, — вздохнула Верочка.
— Соболезную. Но вам обеим повезло — она вас не измучила старостью.
— Да вы что?! — всплеснула руками Верочка. — Я бы всё отдала, чтоб она жила дольше!
Анна Сергеевна сжала губы, отвернулась. Верочка молча сделала укол, перешла к следующей — полной женщине в пурпурном халате, вечно что-то жующей.
— Держу пари, мои уколы уже отменили? — хитро прищурилась та.
— До конца недели продлили, — улыбнулась Верочка.
Та закатила глаза, нехотя улеглась на живот.
— Вчера рыжая медсестра колола — адская боль! Я аж подпрыгнула!
— Ну, вы всегда так говорите. Всё, готово.
— Уже?!
Последняя в палате — Галина Николаевна.
— Как самочувствие? Цвет лица — загляденько!
— Благодаря вам, Верунь, — улыбнулась та, собираясь перевернуться.
— Лежите, лежите! Вас вообще завтра выписывают — разве не рады?
— А если дома опять станет плохо? Я жаль одна…
— Да бросьте! Дома и стены лечат. — Верочка понизила голос, бросая взгляд в сторону Анны Сергеевны. — Да и сын у вас заботливый.
— Да, но вечно занят. Звонит, конечно, а вот навещает редко. Живёт отдельно.
— Возьмите сиделку — компаньонку, чтоб не одна.
— Спасибо, Верочка. Поговорю с сыном.
— Ладно, бегу! — Схватила лоток и выскользнула из палаты.
Через пятнадцать минут вернулась в процедурку.
— Закончила? — на пороге маячила Светка. — Ну и достали меня эти старики!
— Ты чего? Мы такими же будем.
— Я-то вечно молодой останусь!
— Рада за твой оптимизм. В четвёртой палате женщина — ещё не старая, а сын в дом престарелых её спихнул. Даже не пришёл ни разу!
— Кстати, о сыновьях… — Светка захихикала. — Замещала тебя в четвертой — видела сын Галины Николаевны. Та-а-акой красавчик!
— Её завтра выписывают.
— Блин! А он женат?
— Хрен, его знает. Одиный приходил всегда.
— Может, мамаша стерва? Всех потенциальных невест распугивает?
— Да нет, нормальная. Он вообще работяга. Кстати, хочет сиделку нанять — боится одна оставаться.
— Серьёзно?! Тебе предлагала? О-о-о, Вер, давай завтра сменами поменяемся! — Светка всплеснула руками.
— Ладно. Но ты же вечерние ненавидишь…
— Да ради такого красавца я хоть сутками пахать готова!
— Болтушка ты, Свет. Ладно, мне ещё дела есть.
Ординаторская пустова. Верочка быстро списала с карты Анны Сергеевны адрес сына, вышла в коридор, нажала «вызов».
— Алло? — пробурчал мужской голос.
Она объяснила, кто звонит.
— Вам больше нечем заняться?! Не лезьте не в своё дело! — гармошкой закричал он.
— Но у неё даже вещей нет…
— Вещи пришлю! Больше не звоните! — Трубка захлопнулась.
— Му́дак, — процедила Верочка. — Может, ей правда в богадельне лучше, чем с таким?
Выйд из больницы, столкнулась нос к носу с Игнатом, тем самым сыном.
— Как удачно! Мне бы поговорить с вами.
— Что-то с мамой?
— Да нет, она вообще-то… хочет, чтоб вы за ней ухаживали. Боится одна. Я хорошо платить буду — называйте сумму!
— Да ей сиделка не нужна!
— Не отказывайтесь! Она вообще только вам доверяет!
— Да заведите ей хоть кота!
— Терпеть не может животных. Вера, у вас сейчас смена кончилась? Давайте в кафе заскочим — хоть спасибо скажу за доброту. — Глаза умоляли.
— Ну… ладно.
Кафе оказалось уютным.
— Игнат, а чего не женаты? Внуки бы — маме не до скуки.
— Всё некогда. А вы?
— Я?
— Почему не замужем? Такие, как вы, обычно давно разобраны.
— О, да у меня очередь из поклонников — только вот все за 80…
Он рассмеялся.
Провер до дома. А на следующий день подловил после смены:
— Вера… Вы мне очень нравитесь.
С тех пор встречал ежедневно. Пару раз заходили к Галине Николаевне.
— Сынок мой вас обожает, — шепнула она Верочке, когда Игнат вышел. — Вы ему тоже нравитесь, я чувствую.
— Галина Николаевна, вы что, свата́ете меня?
— А вдруг согласитесь?
Через две недели Игнат предложил выйти замуж. Верочка, устав тешь одиночества после смерти мамы, согласилась.
Свадьба скромная. Жизнь пошла — он работяга за компом, она в больнице.
Как-то вернулась — Игнат сообщил: мама звонила, давление скачет, просила Верочку заехать.
— Да «скорую» надо!
— Не хочет. Только вас.
Приехала — давление и правда высокое.
Так началось. Каждый день — к Галине Николаевне.
Через три недели Вера взмолилась:
— Давай ты сам съезди? Я валюсь.
— Да бросай ты работу! Зарплата моя твоя больше.
— Твоей маме сиделка не нужна! Она, мне кажется, вообще притворяетсяИгнат молча встал, взял куртку и вышел, а Вера, глядя ему вслед, вдруг поняла, что больше не может жить в этом бесконечном круге обмана и обязанностей, где её любовь и забота стали лишь удобным инструментом для чужого благополучия.
