Жизнь моя — будто тяжкий крест. Сколько же можно нести его?
Порой мне кажется, что счастье — не для меня. Будто кто-то свыше взглянул на моё лицо и решил: пусть мучается. И мучаюсь. С малых лет, с первой разбитой веры в добро. Я — та самая, кому судьба шепчет: «Тебе не положено радоваться».
Восемнадцать мне было, когда мир рухнул. Знакомый отца, мужчина в годах, хитростью завлёк меня к себе. Обманул, сломал, запачкал душу, а потом — будто ничего не было — отвернулся. Родители пытались искать правду, судиться, но он был не прост: деньги, связи, влияние. Вышел, как всегда, чистеньким. А на мне — клеймо: «испорченная», «лёгкая». Хотя я была просто испуганной девочкой.
Когда узнала, что беременна, мать хотела подать на установление отцовства. Но я отказалась. Не хотела, чтобы этот человек даже знал о сыне. Он был грязью.
Чтобы спасти хоть какую-то видимость чести, мать отправила меня к дальним родственникам в Сибирь. Там я родила Артёма. До трёх лет растила его одна. Вернулась домой с выдуманной историей — будто вышла замуж, да развелась. Правду знать никто не должен был.
Но дома ждал новый удар. Отец умер, брат отправил мать в дом престарелых, а дом забрал себе. Встретил меня со злостью, прямо сказал: «Тебе, у которой глаза по мужикам бегают, здесь не место. Выживешь — значит, стоишь чего-то. Нет — будешь ночевать под забором».
Словно намекал, что мне одна дорога — на панель.
Но я не сломалась. Работала, где могла: мыла полы в офисах, чистила посуду в кафе, помогала на чужих свадьбах. Жили впроголодь, но честно.
Одна знакомая посоветовала: «Поезжай в Москву, там за ту же работу платят втрое больше». Через агентство устроилась в гостиницу. Трудилась без отдыха, без выходных. Хозяйка следила за каждым шагом, ворча, что они мне милость делают — терпят ещё и сына под крышей.
Когда Артём болел, бегала с кухни в комнату — дать лекарство, обнять. А потом — снова к горе тарелок.
Когда сын подрос, начал помогать. И работодатели получили второго работника даром. Ради него я решила бороться.
Раз в месяц умоляла отпустить меня на пару часов — в соседний район, где собирались такие же, как я, потерянные. Там встретила Виктора. Казался добрым, внимательным. Угощал чаем, возил на машине, говорил, что ценит таких, как я — сильных, честных.
Я поверила. Влюбилась. Потому что жила в клетке, а он стал глотком воздуха. Когда мы остались наедине, плакала. Меня никто так давно не касался.
Строили планы. Я рассказала, что копила деньги на учёбу Артёма — каждую осень отправляла его в интернат, чтобы учился. Виктор уговорил вложить их в его дело. Сулил золотые горы — дом, семью, новую жизнь.
Я отдала всё. И он исчез. Ни звонка, ни слова. Будто и не было его.
Деньги — не главное. Но он украл у меня последнюю надежду.
Почему я? За что мне это? Почему для других счастье — как воздух, а для меня — недосягаемая сказка?
Не жалости хочу. Просто устала. Устала быть крепкой. Устала ждать, что завтра станет легче. Устала доказывать, что достойна хоть капли любви. Хочу понять — разве я не заслужила чуточку тепла? Хотя бы крошку…
