Сегодня записываю свои мысли, словно в дневник.
— Мама, ты с ума сошла?
Слова дочери как ножом по сердцу. Больно. Лидия молчит, чистит картошку.
— На нас уже пальцем показывают! Мужик — ладно, а ты?! Женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?
Слёзы катятся по щекам, а Анастасия не унимается.
Константин, её муж, сидит, понурившись.
— У отца болезнь, ему уход нужен. Как так можно? Ты ему всю жизнь отдала, ребёнка родила, а теперь — бросишь? Нет уж, мама, так не делается…
— А как делается? — спрашивает Лидия.
— Да ты что, издеваешься?! Папа, гляди, она…
— Ты, Настя, будто не родная мне, а злейший враг. Ой, как за отца переживаешь…
— Мама! Не выдумывай! Я бабушке позвоню, пусть разбирается! Позор!
— Представляешь, — Настя поворачивается к отцу, — иду из института, а они… под ручку, по аллее. Он ей стихи читает, наверное, сам сочинил. Про любовь, да, мам?
— Злая ты, Настя. Молодая…
Ни капли раскаяния. Дочь уже звонит бабушкам, а Лидия распрямляется, гладит складки на платье, встаёт.
— Ладно, мои дорогие, я ухожу.
— Куда, Лидка?!
— От тебя, Костя.
— Как?! А я как?
Анастасия в это время что-то кричит в телефон.
— Нааасть! — воет Константин.
— Что, пап? Спина болит? Где?
— Ой-ой… Она… мать… уходит…
— Как уходит?! Куда?! Мама, что ты придумала? В твои-то годы?!
Лидия усмехается. Складывает вещи.
Она уже собиралась уйти раньше, но у Кости обострился остеохондроз. Как он страдал, стонал…
— Лида… у меня, кажись, грыжа…
— На МРТ не показало.
— Да что эти врачи знают! Сперва скрывают, чтобы потом денег содрать! У Петровича так же было…
Тогда она осталась. А теперь — хватит.
— Сколько той жизни-то, Лид, — говорит подруга Ольга. — Ты как раб на галерах. Что хорошего Константин тебе дал? Ни-че-го!
Всю молодость гулял, таскал к себе ту парикмахершу… как её…
— Марьяна.
— Да! Марьяну! Ты на двух работах, а он на диване. Ему — санаторий, море, а тебе — огород у свекрови.
— Оля, Костя…
— Что Костя? Священная корова? Другие мужики жилы рвут, а ты за всех пашешь.
— Ты будто не любишь его… — робко говорит Лидия.
— Ладно, скажу.
Лида сжимается.
— Нет мне резона его любить. Я всю жизнь помню, как его липкие ручонки шарили по мне. Мы тогда его день рождения на даче отмечали, я перебрала, уснула. Проснулась — он мне рот зажимает, под лифчик лезет…
— А его мать… на соседней кровати лежала. Сказала, что я сама виновата. Пригрозила, что если расскажу тебе — скажет, будто я к нему приставала.
Лидия молчит.
Она стала замечать, как мужья относятся к другим женщинам. А ей Константин дарил пылесос, мантоварку (потому что любит манты), старые духи из серванта… На 8 Марта — три тюльпана.
Она будто проспала жизнь.
— Ты почему за него вышла? — спрашивает Ольга.
— Он родился шестимесячным, его бабка в валенке выпаривала…
— И?
— Я пожалела. Он был неприкаянный, все парни — с гитарами, мотоциклами, а он — ничего не умел. Мать сказала: «Если ходит за тобой — выходи замуж».
— Дура ты была…
Они долго говорили, плакали, смеялись.
Теперь Лидия знает — уйти есть куда. Снимет квартиру, разведётся. Всё в доме — её, заработано её руками.
Дочь встанет на сторону отца? Ну и пусть.
Она не уходит к другому мужчине. С Александром у них просто дружба.
Хочется покоя.
***
Ох, как её осуждали!
— Вернись к мужу, в ноги упади! — кричала мать. Свекровь симулировала сердечный приступ. Лидия перешагнула и пошла.
А ещё… Анастасия пришла к матери прощения просить.
Константин заходил, принёс четыре гвоздики в газете. Не вернулась. Через месяц после развода он уже с Марьяной под ручку ходил.
А Лидия учится жить.
Настя записала её в салон.
Александр предложил в горы съездить.
Никогда не поздно начать сначала. Сперва трудно, а потом — как по маслу.
Главное — не бояться.
