**4 октября 2023 года**
Сегодня утром Анастасия спросила: «Ты меня помнишь?» — и в голосе её дрогнуло что-то неуловимое.
— Мам, ты не обидишься, если я завтра уеду? — спросила она, когда я вернулась из больницы.
— Может, останешься ещё на денёк?
— Я и так задержалась — вместо двух дней провела у тебя три. Дома Дима с Артёмом ждут, скучают.
— Хорошо, поезжай, дочка. Спасибо, что приехала. Зря, наверное, тебя побеспокоила. Во сколько электричка? Могла бы и проводить…
— Не надо, мам. Отдохни. Он столько лет высасывал из тебя силы, а ты всё бегаешь, ухаживаешь, как будто он этого заслужил.
— Что за речи? Это же твой отец. Как не помочь ему? — я даже приосанилась.
— Он никогда не интересовался мной — ни оценками, ни уроками. Был отец, а вспомнить-то нечего. А скажи, если бы ты заболела, он так же за тобой ухаживал? — глаза её сверкали.
— Вряд ли. Но я делаю это и для себя тоже. За всё ведь придётся ответ держать. Он болен, беспомощен…
— Ты про Страшный суд? «Напитал алчущего, напоил жаждущего…»
— И это тоже.
— Он всегда был эгоистом. Ты нас однажды тянула — работала, стирала, готовила. Он чихнёт — тут же на больничный. А ты хоть раз брала? Всё на ногах переносила.
— Ты что, как разъярённая? — мне не нравился этот разговор. — Мы, женщины, к труду привычные, терпеливее. Да и дом — наше дело. Муж поможет — хорошо, нет — сама справлюсь. Разве у вас с Димой не так?
— Ты ему всё простила? — она смотрела не отрываясь.
Я вздохнула.
— Настя, это было давно. Вода утекла. Да, простила.
— Утекла? — фыркнула она. — Он же опять вспомнил *её* и сбежал!
— Это болезнь. Сегодняшний день не помнит, а молодость — до мелочей. Вспомнил — да не к ней ушёл, а к *себе* молодому. Увидел её — не узнал. Испугался даже. Хорошо, что она догадалась привести его домой, а не скорую вызвала…
— Наивная ты, мам. Увидела, что старый, больной — и сплавила обратно. Ей такой не нужен. Пусть бы сама возилась, как ты! Поняла бы, что такое семейная жизнь… А тогда, когда он здоровый был, чуть не утянула его.
Я закрыла глаза.
— Но не утянула же. К чему старое ворошить? Осуждать — дело нехитрое. Думаешь, не стоило прощать? Кому бы от этого легче стало?
Я молчала, потом добавила:
— Давай по порядку. Если бы я не простила его, мы с тобой остались бы вдвоём. Я — учительница, зарплата копеечная. Жили бы впроголодь, но с высоко поднятой головой. Тебе двенадцать было — возраст сложный. Ты и так говорила, что тебе не повезло с матерью.
Ты упрекаешь, что отец не интересовался тобой. Но ты его *боялась*. Да? Без него я бы тебя не удержала.
Тогда время тяжёлое было. В магазинах — пусто. А тебе то платье новое, то сапожки. Отец не пил, как другие, деньги в дом носил. Ты и в музшколе училась, и на танцы ходила. Костюмы каждый раз шить — это ж целое состояние. Одна я бы тебе этого не дала.
И ещё: когда ты побеждала в конкурсах, он *гордился*. Хвастался перед соседями.
— Мам… — хотела перебить она.
— Нет, Настя, дослушай.
— Я его не оправдываю. Просто хочу, чтобы ты взглянула иначе. Ты думаешь, твой Дима — святой? Редкий мужчина на сторону не смотрит. Измена — она ведь разная бывает. В мыслях — все грешат.
Она опустила глаза.
— Ты же сама сказала, мне двенадцать было. Я не всё понимала, но слышала… Боялась тебе сказать, расстраивать.
Я кивнула.
— Знаешь, мои родители воспитывали меня в строгости. Отец контролировал каждый шаг. Дневник проверял, за двойки ремнём. Гулять вечерами не пускал. Однажды одноклассник зашёл — так он его за дверь выставил.
С твоим отцом мы тайком в кино ходили. Замуж вышла — не от любви, а чтобы уйти из-под его власти. Ты говоришь, отец тебя не замечал? Зато у тебя была *свобода*.
Я спрашивала у матери: «Почему терпишь?» Она отвечала: «Не пьёт, не бьёт, не гуляет — уже хорошо». Вот и я терпела. Развелись бы — а дальше что? Вышла бы за другого, а он мог оказаться хуже.
И ещё… Боялась, что с отчимом тебе будет тяжелее.
— Ты никогда мне этого не рассказывала, — голос её смягчился.
Я улыбнулась.
— А насчёт *нее*… Красивая была. Мужчины вокруг неё роем кружили. Твой отец — не исключение. Тогда он ещё статным был. Она вцепилась в него… Ушёл, две недели у неё жил. Вернулся.
Детей у неё не было — аборты всё испортили. Да и не только поэтому. Он сказал: «Либо с ума сойду от ревности, либо убью её».
Помнишь тётю Галю? Её муж после травмы стал инвалидом. Она работала, он дома сидел, супы варил. Она мне жаловалась: «Не мужчина он уже». Завидовала мне…
— Да, всё познаётся в сравнении, — задумчиво сказала Настя.
— Вот именно.
— Прости, мам, я не думала об этом так…
Врач говорил: стресс ускорил болезнь отца. Беречь его надо. Но как? Не угадаешь, что ему в голову взбредёт…
Утром она уехала. Обнялись на перроне. Обещала летом привезти всех.
После больницы Николай стал другим. Ходил мелкими шажками, смотрел в никуда. Иногда я думала — он меня не узнаёт. Первое время запирала дверь, но он больше не пытался уйти.
А потом… Пришло уведомление — переоформить договор на газ. Отстояла очередь, зашла в магазин. Возвращаюсь — соседка говорит:
— Ты Николая не встречала?
Сердце упало.
— Где?
— Полчаса назад. Спросила, куда идёт — не ответил.
Я бросила сумки и побежала искать. Он не мог далеко уйти.
Нашла в соседнем дворе. Сидел на скамейке в тапках и пиджаке. Взгляд пустой. Дома отпарила ему ноги, напоила чаем. НочьюНо к утру у него поднялась температура, и через два дня его не стало — умер от воспаления лёгких, так и не вспомнив меня перед смертью, а я теперь одна хожу к нему на могилу и шепчу: «Ты меня хоть там помнишь?».
